Жена винодела

Мишель положил ладонь ей на поясницу – едва касаясь, но это немного успокаивало.

– Селин, вы знакомы с Луи Парве?

Луи, чуть моложе Мишеля, темноглазый, с густыми черными бровями и внушительной бородой, кивком подтвердил вопрос.

Селин кивнула:

– По-моему, мы пару раз встречались. Добрый день, месье.

– Добрый день. – Луи, похоже, ждал, что Мишель все объяснит.

– Селин, – произнес Мишель. – У Луи есть новости. Он, хм, иногда привозит нам весточки.

Селин бросила быстрый взгляд на Мишеля, затем на Луи. Это через него шла ее переписка с отцом?

– Что там? – спросила она.

– Передают из Бургундии, – сказал Луи, еще раз взглянул на Мишеля и лишь затем на Селин: – Боюсь, ваш отец и его родители арестованы.

У Селин подкосились колени, она пошатнулась, но теперь Мишель уже крепко держал ее за талию.

– Все будет хорошо, – пробормотал он, но Селин знала, что это не так.

– Как это произошло? – с трудом выговорила она.

– Вашего отца и еще нескольких человек – все евреи – взяли по подозрению в нелегальной подрывной деятельности против Германии.

Глаза Селин расширились:

– Но…

– Обвинение, очевидно, было ложным, – поспешил добавить Луи. – Но ваш отец все равно оказался в тюрьме. А на следующий день взяли его родителей – ваших деда и бабку.

– Нет, – прошептала Селин. – Ни один из них ни в чем не замешан. Я знаю, что это так.

– Не сомневаюсь, что вы правы. Немцы начали арестовывать евреев по вздорным обвинениям. Но в местном руководстве есть человек, который делает запросы, и мы не теряем надежды на освобождение вашего отца и его родителей.

– А если их не выпустят?

Луи и Мишель переглянулись.

– Мадам, – ответил Луи, – арестованных евреев отправляют на восток, в Германию и Польшу. Но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ваших родных не депортировали из Франции.

– Нельзя оставлять надежды, Селин, – сказал Мишель. – Если Луи говорит, что есть шанс, значит, так и есть.

– Пожалуйста, – предупредил Луи, – не рассказывайте никому о том, что сейчас услышали. Как только узнаю что-то новое, сообщу. – Он забрался в кабину своего грузовичка и, прежде чем Селин успела сказать хоть слово, с грохотом укатил прочь.

– Как вы? Ничего? – спросил Мишель, когда машина скрылась за поворотом. Он по-прежнему держал руку на талии Селин.

– Плохо. – Перед глазами неотступно стояло видение: отец, дедушка и бабушка за решеткой. – Мне надо ехать в Нюи-Сен-Жорж, Мишель. Должен быть какой-то способ…

– Нет, – деликатно, но твердо оборвал ее Мишель, – вам туда нельзя. Если ваш отец попал в поле зрения немецких властей, они истолкуют ваш приезд на свой лад. Для вашей безопасности вам лучше всего остаться здесь.

– Но…

– Вы ничего не сможете там сделать.

– Я должна сказать Тео.

Мишель взял ее руки в свои.

– Этого вам тоже нельзя делать, Селин. Пожалуйста, иначе будет слишком сложно объяснить, каким путем вы получили известие. Поверьте, люди, с которыми я связан, делают все, что могут, для освобождения вашего отца.

– С которыми вы связаны? Вы в подпольной организации? – Селин сама удивилась, до чего ей страшно за Мишеля.

Мишель посмотрел на нее долгим взглядом.

– Вы ни за что меня не предадите. – Это был не вопрос, а констатация.

– Конечно.

– Давайте встретимся в погребах после захода солнца.

– А что сказать Тео?

– Не говорите ему ничего. Вы единственная, кому я доверяю. – Мишель отпустил руку, и Селин тотчас почувствовала себя лодкой, оторвавшейся от причала.

Остаток дня Селин старалась вести себя как обычно. Когда после встречи с Луи и Мишелем она вернулась в погреба, ей не пришлось ничего придумывать для Тео – муж ни о чем не спросил, а лишь буркнул что-то невнятное.

Она снова взялась за работу, но руки дрожали, и Тео даже сделал ей замечание.

– Селин, ты тревожишь вино. – Да она и сама слышала, как стекло стучит о дерево. – Так дело не пойдет, соберись. Или, может быть, займешься сортировкой пробки, которую нам привезли?

Она не сумела выдавить ни слова и лишь молча кивнула, но была рада покинуть погреба – и Тео. Мишеля наверху видно не было. По дороге к сараю, где хранились запасы пробки, Селин думала о нем и о риске, которому он, очевидно, подвергает себя, чтобы ей помочь. Чем он расплатился с Луи за весть о ее отце? От этой мысли сосало под ложечкой, но отказаться от помощи Селин не могла.

Солнце зашло, когда не было и семи. Селин и Тео вернулись в свой флигель, съели скудный ужин, после которого Селин, быстро помыв посуду, сказала, что сходит в большой дом узнать, не найдется ли у Инес пряжи – связать несколько пар носков.

– А она что, вернулась? – спросил Тео, не поднимая глаз от книги, которую только что начал читать, – что-то о виноделии.

– Если нет, то, может быть, Мишель знает, где у нее лежит шерсть.

– Наверное.

Селин посмотрела на его серьезное лицо в свете настольной лампы.

– Тео, я очень тревожусь об отце. – Большего она сказать не могла, не выдав тайну, которую доверил ей Мишель, но решила поделиться с мужем хотя бы этим, надеясь на капельку сочувствия.

– Я уверен, у него все хорошо.

– Но немцы стали забирать евреев. Это началось.

Тео поднял на нее глаза, затем вновь уткнулся в книгу.