Жена винодела

Она чуть отодвинула занавеску. Мишель стоял всего в нескольких сантиметрах от Селин и, наклонившись, что-то тихо говорил ей на ухо. У них роман? Что за безумная мысль! Инес всегда считала, она достаточно хорошо знает мужа, чтобы не сомневаться в его верности. Однако ночной разговор показал, как мало она его знает на самом деле.

Селин вновь рассмеялась в ответ на слова Мишеля, потом они посмотрели друг на друга долгим взглядом, каким смотрят влюбленные перед тем, как поцеловаться. Но затем Селин шагнула назад, а Мишель отвернулся. Однако увиденного Инес хватило.

Она не позволит себя дурачить и не станет сидеть в сонном Виль-Домманже в роли покорной жены, пока муж принимает рискованные решения относительно их общего будущего и флиртует с женой chef de cave! Инес швырнула об пол тарелку и заметила в окно, что Мишель повернул голову на звук. Он направился к крыльцу, но Инес уже шла наверх паковать свой саквояж.

Ее больше не волновало, что машина нужна Мишелю, – если ему надо куда-то поехать, пусть попросит кого-нибудь из своих таинственных друзей. А если ему мало одной Инес и он готов рискнуть ее жизнью, чтобы защитить Селин, значит, так тому и быть. А она едет в Реймс.

Глава 13 Февраль 1942 Селин

Селин спрашивала себя, видела ли Инес их разговор с Мишелем и не подумала ли на этот счет что-нибудь не то. Не слишком ли она весело смеялась, не слишком ли близко подошла к Мишелю, не выдала ли свою растущую симпатию к нему? Чувства, конечно, неподобающие, но ведь она не дала им воли? И никогда не даст.

Мишель всего-навсего спросил ее о самочувствии. Кажется, вам нездоровится, сказал он, а Селин в ответ рассмеялась и объяснила, что Тео вечером попросил ее попробовать шово нескольких разных урожаев, чтобы убедиться, что урожай 1938 года созревает правильно, и она, наверное, выпила слишком много. Но Мишель по-прежнему казался обеспокоенным: «Не хочу быть назойливым, но если вас что-то тяготит, вы всегда можете ко мне обратиться».

Селин ответила, что с ней все в порядке. В конце концов, что еще она могла бы сказать? Что забота Мишеля для нее очень важна, ведь мужу до ее проблем нет дела? Что ей одиноко как никогда? Что она ложится в постель с чужим человеком? Что больше не делится с ним страхами за отца, потому что знает – он пожмет плечами и переведет разговор на брожение или здоровье виноградных лоз? Но это было бы предательством, поэтому она лишь покачала головой: «Я… мне пора браться за работу».

Тут в доме что-то зазвенело, видимо, разбилось, и Мишель кинулся туда, вполголоса костеря Инес.

Спустя двадцать минут, когда Селин и Тео поворачивали бутылки в погребе, тишину нарушил гул мотора наверху.

– Разве Мишель куда-то собирался? – спросил Тео, не прерывая работу. Он брал бутылки обеими руками, по две одновременно, и рассчитанным движением, почти не тревожа, поворачивал их на пюпитре – деревянной раме в форме буквы А – ровно на одну восьмую оборота.

– По-моему, нет.

– Сходишь проверить? – Тео, не глядя на нее, продолжал с молниеносной скоростью поворачивать бутылки. Селин завидовала его сноровке – она старалась не отстать, но рядом с ним ощущала себя начинающей ученицей.

Селин поднялась, отерла руки о штаны, взяла со скамьи у входа пальто и шапку и заспешила по главному коридору к лестнице. Она вышла на поверхность как раз вовремя, чтобы увидеть удаляющийся ситроен и отблески его задних огней на узких островках нерастаявшего снега. Мишель смотрел вслед автомобилю, сцепив пальцы на затылке.

– Снова уехала, – пробормотал он. Машина скрылась за поворотом. – Merde. После того, что было ночью… Господи.

Мишель стиснул зубы. Селин не знала, что сказать. Ей было интересно, что произошло ночью между ним и Инес, но спросить она не смела.

– Мне жаль, – произнесла она, понимая, что этого мало.

– Я просто… я думал, она не такая. – Мишель говорил тихо, как будто сам себе.

Селин прекрасно понимала, что он имеет в виду: она и сама чувствовала то же самое по отношению к Тео.

– Война умеет показать, кто мы есть на самом деле.

Мишель глянул на нее с удивлением:

– Да, умеет.

Еще какое-то время они смотрели друг на друга, а потом вдали послышался рокот мотора. Неужели у Инес проснулась совесть? Нет, с шоссе свернул не ситроен, а замызганный деревенский грузовичок. Громко тарахтя и чихая от эрзац-бензина, он въехал в ворота.

– Это Луи, – сказал Мишель и пошел по дорожке навстречу.

Луи остановил грузовик рядом с Мишелем и с грохотом захлопнул дверцу. Селин узнала его – это был сын одного из тех фермеров, у которых «Мезон-Шово» много лет покупал виноград. Он мельком взглянул на Селин и сразу, без всякого обмена любезностями, начал что-то тихо говорить Мишелю. Разговор, очевидно, не предназначался для ее ушей, но только она повернулась к мужчинам спиной, чтобы идти назад в погреб, как Мишель ее окликнул:

– Селин, подойдите, пожалуйста, сюда.

Она оглянулась. Оба смотрели на нее, и при виде их застывших лиц она похолодела от страха.

– Что-то случилось?

Оба молчали, и она нерешительно подошла ближе.