Жена винодела

– Незадолго до начала Второй мировой войны Мишель Шово предусмотрительно закрыл этот вход огромным шкафом. Так месье Шово получил возможность при необходимости незаметно спускаться в погреба и возвращаться в дом, просто отодвигая мебель. Сегодня мы расширили проход, чтобы сделать его удобнее. Ступени довольно крутые, так что если кому-то нужна помощь… – Его взгляд остановился на Эдит.

– Большое спасибо, я прекрасно справлюсь сама, – сухо ответила старая дама.

Рене пожал плечами и повел группу по винтовой каменной лестнице вниз, в разветвленную сеть подземных коридоров. Чем ниже они спускались, тем холоднее становился воздух.

– Эти погреба вырыты в подземных меловых отложениях, и поэтому внизу сохраняется постоянная температура. Независимо от времени года, здесь всегда приблизительно десять градусов по Цельсию – или около пятидесяти по Фаренгейту, если среди вас есть американцы. Погреба строились более трех десятилетий во второй половине девятнадцатого века, потому что тогдашнему владельцу, Пьеру Шово, не давал покоя успех более крупных домов шампанских вин в соседнем городе Реймсе. Многие из этих домов хранили свое вино в подземных крайерах – это французское слово обозначает известняковые и меловые каменоломни. Каменоломни начали разрабатывать римляне приблизительно в 300 году нашей эры, но вовсе не для нужд виноделия; они просто добывали известняк для строительства, и в результате под землей образовалось множество прохладных туннелей. В Виль-Домманж таких нет, и Пьер Шово – одержимый соперничеством с крупными домами шампанских вин – пытался вырыть собственные погреба. Лишь его смерть спасла семью от полного банкротства, а его сын, Шарль Шово, ставший главой дома после смерти отца в 1902 году, сумел сохранить производство вина и заложил основу успеха шампанского «Шово».

Повсюду на гигантских деревянных стеллажах лежали на боку бутылки без этикеток, а в одной из камер стояли аккуратные безмолвные пирамиды из бочек.

– В отличие от более крупных домов шампанских вин, почти все операции у нас выполняются вручную, в том числе ремюаж наших бутылок, – на ходу рассказывал Рене. – За три или четыре месяца до выпуска вина специалист, ремюер, спускается сюда и поворачивает бутылки, совсем чуть-чуть, на одну восьмую оборота в день, чтобы избавиться от осадка, который образуется при созревании вина. Смотрите, бутылки наклонены горлышком вниз, и вы видите, что частички дрожжей и осадок собираются у самой пробки. Скоро эти бутылки повернут вертикально вниз и выполнят дегоржаж. Вино при этом погружают в очень холодную жидкость, чтобы заморозить осадок, затем с помощью специального приспособления извлекают пробку, осадок выталкивается образовавшимся в бутылке углекислым газом, а затем в бутылку доливают досаж, смесь сахара и вина. Именно на этой стадии определяется сладость шампанского. В Шово мы отдаем предпочтение менее сладким винам, в которых лучше чувствуется аромат. Большая часть нашего ассортимента относится к категории брют или экстра-брют, то есть шампанское содержит меньше двенадцати граммов на литр остаточного сахара, или меньше половины чайной ложки на бокал емкостью сто пятьдесят миллилитров.

Рене повел их ниже, в старинные туннели, которые освещались потолочными лампами, подвешенными с интервалом в четыре с половиной метра, и Лив поймала себя на том, что размышляет о тайнах, которые должны хранить эти меловые стены. Запах напомнил ей о подвале дома на окраине Бостона, где она жила с матерью, когда ей было двенадцать; пахло камнем, землей и холодом.

Вскоре, в конце извилистого прохода, Рене резко свернул направо в маленькую камеру, совершенно пустую. Там он подождал остальных. Бабушка Эдит подошла последней и замерла, судорожно втянув воздух.

– Что-то случилось? – прошептала Лив.

Бабушка покачала головой, но Лив видела, что кровь отхлынула от ее лица.

– Это очень интересное место, – сказал Рене, прижав ладонь к каменной стене. – Похоже на обычную камеру, правда? Но во время войны здесь было небольшое помещение, спрятанное за каменной стеной; тайник устроил Мишель Шово.

– А чего ради? – спросила туристка в легинсах, а ее муж достал айфон и принялся снимать.

В глазах Рене сверкнул огонек.

– Résistance.

– Я думала, это экскурсия на английском, – проворчала женщина. – Что это значит?

Рене прочистил горло.

– Сопротивление, – перевел он, и туристка удовлетворенно кивнула. – В общем, он был участником движения Сопротивления в регионе Шампань – наряду с другими простыми людьми, которые сражались с нацистами. Точных данных у нас нет, но говорят, что Мишель Шово прятал тут не только оружие, но и беженцев.

– Всего двух, – внезапно сказала бабушка Эдит. – Собирался прятать и других, но это было небезопасно.

Лив удивленно посмотрела на бабушку – и все остальные тоже.

– Э… да, – подтвердил Рене, растерянно глядя на пожилую даму. – Похоже, вы на этой экскурсии не впервые.

– Впервые. – Бабушка Эдит покосилась на Жюльена, который смотрел прямо перед собой.