Женщина, которая жила у моря

Имя пациента: Доменико Андалоро

Место и дата рождения: Мессина, 2 декабря 1854 г.

Диагноз: карцинома гортани

Джустина наконец-то собралась ответить на соболезнования. Она надела очки, придвинула стул к секретеру и с глубоким вздохом окунула перо в чернильницу. Этот печальный ритуал давно откладывали, потому что Агата заливалась слезами, едва взяв в руки какое-то письмо. Джустине ничего не оставалось, как заняться этим самой.

Механически заполняя одинаковыми словами траурно оформленные открытки, Джустина размышляла о том, что сбылись самые печальные из ее предсказаний.

Первой исчезла синьорина Эльза. Прежде она являлась каждый вечер ровно в семь, чтобы почитать молитвы с Джустиной и Агатой, но потом как в воду канула. Обеспокоенная Джустина послала Кармелину к консьержке, узнать, не заболела ли соседка и не нужна ли ей помощь. Когда та сообщила, что Эльза, как обычно, выходит из дома каждое утро, Джустина все поняла. Потом исчезли дочери профессора де Доминичиса, одноклассницы Костанцы и ее кузина Палидда. В первые недели они приходили, чтобы составить компанию Костанце. И лишь бедняжка Джемма, от которой не было никакого толку, потому что она была способна только вздыхать и плакать, еще долго приходила к Костанце, пока однажды не прибежала, ужасно взволнованная, бормоча между всхлипами какие-то бессвязные слова: «Антонино», «мой брат», «самоубийство», «скандал», «отлучение», «епископ», «позор», «смертный грех». В конце концов удалось выяснить, что брат, Антонино, запретил ей к ним ходить.

Все бросили Андалоро. Позор самоубийства запятнал всю семью. Подавленная одиночеством и тишиной, Джустина часто сидела на балконе, чтобы хоть издали посмотреть на жизнь, бурлившую на улице. Кровь приливала к ее голове, когда, возвращаясь в комнаты за четками, она слышала, как простосердечная Агата просит Деву Марию смилостивиться над детьми Иммаколаты, якобы заболевшими корью.

Но больше всего Джустину беспокоило то, что Мария и Сальваторе Орландо со дня похорон больше не появлялись. Это могло означать только одно. Но кто решится сказать об этом бедной Костанце, до сих пор не оправившейся от постигшего ее удара?

Едва Джустина закончила подписывать открытки, как раздался звук хлопнувшей двери, от которого она даже подскочила.

– Что случилось?

– Тетя, посмотрите, что я нашел в ящике папиного стола! – кричал раскрасневшийся Руджеро, взволнованно размахивая какими-то бумагами. – Папа был болен, тяжело болен. И ничего нам не говорил! А эта телеграмма только запутала нас…

Джустина встала и, не говоря ни слова, взяла документы и принялась читать.

– Та телеграмма… – в отчаянии продолжал Руджеро. – Тот больной, которому Минази желал быстрого и безболезненного конца, это и был наш отец!

И Руджеро разразился судорожными рыданиями. Он не мог, да и не хотел сдерживать слезы, ведь они освобождали его от той чудовищной боли, которую ему постоянно приходилось превозмогать, чтобы выглядеть сильным в глазах окружающих.

Джустина подошла и обняла его.

– А теперь успокойся и дай мне время во всем разобраться.

Нахлынувшие чувства мешали мыслить ясно. Джустина попросила племянника сходить за телеграммой, а сама в это время внимательно перечитала документы. Руджеро был прав, разбираться тут не в чем. В карте черным по белому написано: «Прогноз неблагоприятный».

Когда Руджеро вернулся с телеграммой, они перечитали ее вместе. Все стало ясно: Доменико написал коллеге с просьбой о консультации, но не хотел признаваться, что больной – он сам, поэтому назвал вымышленное имя.

«Блаженный человек, – подумала Джустина. – Но почему он ничего нам не сказал?»

Однако потом она вспомнила счастливую и веселую атмосферу, царившую в доме в последние месяцы, радость Костанцы по поводу помолвки, приятные хлопоты Агаты, носившейся вместе с дочерью по магазинам, чтобы купить все необходимое для невесты, и поняла благородство решения Доменико. Он не хотел огорчать близких. По всей видимости, телеграмма, пришедшая накануне помолвки Костанцы, помрачила его рассудок и он потерял над собой контроль.

– Сынок, теперь он покоится с миром, и ты должен смиренно принять его смерть. Такова Божья воля.

Руджеро все еще сотрясался от рыданий.

– Мама, Костанца… они еще ничего не знают…

Джустина попросила его подождать. В таком состоянии лучше не говорить с матерью, да и вообще, она не уверена, стоит ли рассказывать об этом Агате. Сначала нужно все обдумать. Если Агата узнает, что муж хранил эту страшную тайну, не считая ее способной разделить его боль, поддержать и помочь, она будет страдать еще сильнее. Не стоит волновать племянницу именно теперь, когда она замкнулась в себе, словно сохраняя память о муже, и как будто обрела спокойствие, хотя бы и кажущееся.

– Давай подождем. Подождем еще немного.

А вот насчет Костанцы сомнений не возникало: с ней следовало поговорить прямо сейчас, поэтому Джустина и Руджеро вместе отправились к ней.