Женщина, которая жила у моря

Нью-Йорк, 25 сентября 1904 г.

Дорогая Костанца!

Мы все потрясены и огорчены трагедией, обрушившейся на вас. Особенно папа: можешь себе представить, в каком он сейчас состоянии. Доменико был самым близким его другом. Он хотел сразу сесть на пароход и приехать к вам, и непременно сделал бы это, если бы кто-нибудь смог заменить его в больнице.

Должна тебе признаться, что в эти дни я не раз брала в руки перо и чернильницу, но не находила нужных слов и рвала бумагу в клочья. Но потом сказала себе, что напрасно так мучаюсь, ведь главное всегда – наши чувства, а не красивые слова. Я хотела бы крепко обнять тебя, как в детстве, когда мы сидели в большой темной гостиной у меня дома и боялись «черного человека».

Как ты догадываешься, новости из Мессины приходят сюда с опозданием, да еще и в таком виде, что не знаешь, где правда, а где выдумки, ведь известия иной раз передают из вторых или даже третьих рук. Должно быть, это было ужасно для всех вас. К тому же Гульельмо еще совсем маленький!

Я всегда с любовью вспоминаю твоего отца. Хоть он мне и не настоящий дядя, но для меня и брата он был как родной. Я до сих пор вспоминаю то лето, когда я гостила в загородном доме твоего дедушки. Сколько нам тогда было? Лет по 10, наверное. Помнишь ореховое дерево, за которым мы прятались? Твой отец приезжал по воскресеньям, и мы должны были учить названия всех этих растений и их лечебные свойства. Как же мы смеялись над чудными латинскими словами и воображали, что твой отец сам их выдумал! Какими глупыми и беззаботными мы были! А помнишь, как ты спрыгнула с небольшой каменной ограды и поранилась? Никогда этого не забуду. Как же рассердился тогда твой отец! А ты даже не заплакала, наоборот, рассмеялась и убежала, чтобы не дать ему обработать рану. Я храню эти воспоминания в сердце, как сокровища!

Мне очень тебя не хватает, дорогая подруга. Успокаивает лишь то, что рядом с тобой Альфонсо. Судя по тому, что ты пишешь, он самый нежный и добрый жених на свете. Пожалуйста, пиши мне хоть каждый день, если тебе захочется со мной поговорить.

Крепко тебя обнимаю,

твоя подруга Джузеппина

7

– Почему бы тебе не навестить друзей на стадионе и не взять с собой Костанцу? Сынок, попробуй убедить ее.

Руджеро с изумлением посмотрел на мать.

– Я знаю, знаю, что говорю.

Агата и подумать не могла, что однажды сама будет просить Костанцу пойти на этот проклятый стадион после всех усилий, которые она прилагала прежде, лишь бы дочь держалась от него подальше! Но Агата видела, что Костанца становится все более угрюмой, замыкается в своем горе. Для самой Агаты, в ее возрасте, это вполне естественно, но не для девушки, у которой вся жизнь впереди.