Женщина, которая жила у моря

Я обняла его, а он добавил:

– И мы с тобой будем строить замки из песка.

Я не ответила. Просто не могла. Потом вытерла слезы. Даже не думала, что я еще способна плакать. Мама тоже плакала. К счастью, тут вмешалась тетя Джустина: она в своей манере упрекнула мать и подтолкнула меня к двери, заметив, что так я никогда не попаду в Америку.

Когда мы с Руджеро добрались до причала, мое сердце бешено заколотилось. Огромная толпа надвигалась на меня, как валун, отколовшийся от скалы. Я не могла сделать ни шага. Руджеро взял меня под руку.

– Идем дальше, – сказал он. – Нам нужно на посадку первого и второго класса.

Он с трудом пробился сквозь толпу крестьян, обвешанных мешками, корзинами, чемоданами, кто-то даже с матрасами. Там были женщины в платках и деревянных башмаках, которые держали на руках детей, люди в простой потрепанной одежде, музыканты, тащившие свои инструменты, священники, матросы и носильщики, кричавшие во всю мочь. Попадались и элегантные мужчины с кожаными чемоданами, дамы в дорожных платьях и шляпках, ремесленники, какие-то авантюристы и бывалые путешественники, уже привыкшие бороздить океан, – те на все смотрели со скучающим видом.

Казалось, в этой толпе собрался весь род людской. Гул подъемного крана, грузившего на борт тюки и ящики, перекрывал человеческие голоса. Мы то и дело вынуждены были останавливаться, чтобы не столкнуться с каким-нибудь перепуганным животным, которое тоже вели на корабль.

Руджеро довольно уверенно продвигался вперед посреди этого хаоса. Бедный мой брат, сколько он пережил за последний год! Даже не знаю, как ему удалось убедить маму, чтобы она разрешила мне уехать. А вот тетя Джустина сразу заявила, что это прекрасная идея. Иногда кажется, будто она моложе мамы. Ее только беспокоило, кто составит мне компанию. Но она сразу успокоилась, когда узнала, что на этом же пароходе поедет синьора Анна, портниха, которая со своей сестрой отправляется к мужу. Анна мне нравится, так что все сложилось как нельзя лучше.

Несколько месяцев перед отъездом Руджеро бегал по разным агентствам, сравнивал цены, улаживал вопросы с визой, багажом и медицинскими справками. Я не вмешивалась, будто все это меня не касается. Пока мы ждали посадки, я впервые заметила, как он изможден. Казалось, он избегает моего взгляда. Может, пытался скрыть горечь разлуки, а может, он и сам хотел бы уехать.

Какой же я была глупой и эгоистичной! Я даже не спросила его ни о чем. Просто оставила его заботиться о семье. Руджеро совершенно преобразился, стал рассудительным и серьезным мужчиной. Мне стало ужасно жаль его. Как бы мне хотелось вернуть моего любимого бесшабашного брата и нашу прежнюю беззаботную жизнь!

Наконец мы добрались до места, где происходила посадка первого и второго класса. Здесь все было спокойнее. Многие уже поднялись на борт.

– Расстанемся здесь. Не ходи дальше, прошу тебя, – сказала я.

Он кивнул, и мы обнялись.

– Будь осторожной. Деньги всегда держи при себе.

– Конечно.

– И не забудь о письме для старшего стюарда!

Советы и наставления сыпались как из рога изобилия.

– Как приедешь, багажную квитанцию отдай дяде Антонио. Он обо всем позаботится. И дай ему телеграмму, когда будешь точно знать время прибытия.

– Не беспокойся.

Подошел фотограф.

– Синьорина, не хотите фотокарточку на память? Многие делают.

– Нет, спасибо! – раздраженно воскликнула я.

– Ах, совсем забыл, – сказал вдруг Руджеро, вытаскивая из кармана конверт. – Вот. Это тебе от мамы. Она просила открыть его, когда приедешь в Нью-Йорк. И пиши нам! Пиши как можно чаще!

– Спасибо, – ответила я, сжимая конверт. – Спасибо тебе за все!

Внезапно меня охватила страшная тоска. Этот отъезд вдруг потерял для меня всякий смысл. Куда и зачем мне ехать? Я родилась и выросла в Мессине. Я смотрела на огромный темный силуэт пришвартованного корабля, и он казался морским чудовищем, которое приготовилось меня поглотить.

– Я не поеду, – прошептала я.

В этот миг семья из нескольких человек, обвешанных поклажей, разделила нас с Руджеро. Он дал понять, что не расслышал меня. Наше время вышло. Раздался гудок, такой долгий и унылый. Прежде он казался мне совсем другим. Когда я приходила сюда с папой смотреть на отплывающие корабли, я никогда не задумывалась о боли разлуки: все это было для меня лишь волнующим приключением.

Люди сзади напирали, и мне пришлось встать в очередь к трапу. Я обернулась, ища глазами Руджеро, но не увидела его. Зато заметила Альфонсо. Сначала я подумала, что обозналась. Но это и вправду был он, мой бывший жених, который только что вышел из машины. Я отвела взгляд, но почувствовала ноющую боль в животе. Как же все-таки противоречивы наши чувства. Или эмоции – ведь это не одно и то же.

Перегнувшись через парапет, я смотрела сверху на толпу. Провожающие уже сошли на берег. Корабль сдвинулся с места, и мне показалось, что Мессина медленно уплывает вдаль, точно не я покидаю ее, а она меня. Люди на причале становились все меньше, пока не превратились в неразличимые точки, а порт – в тоненький серп.