Женщина, которая жила у моря

– Видишь ли, – отвечала она, опустив глаза, – даже если бы с моей семьей все было в порядке, я все равно страдала бы из-за того, что погибло столько людей, столько знакомых, что мой город стерт с лица земли, но меня бы не раздирала эта ужасная боль, которая будет терзать меня до конца дней.

Она глубоко вдохнула и продолжила со всей искренностью, на которую была способна:

– Мне нечего предложить тебе, Фрэнк, кроме своей боли. А я хочу, чтобы ты был счастлив.

– Послушай, Костанца… Я не сдамся. Я не смогу быть счастливым без тебя. Вот увидишь, мы будем счастливы вместе.

– Счастливы? Да о каком счастье ты говоришь?!

Фрэнк хотел ее обнять, но Костанца резко отстранилась.

– Хватит, ты прекрасно меня понял. Довольно! Я не хочу тебя больше видеть, исчезни из моей жизни. Я не люблю тебя и никогда не любила! Ты это хотел услышать? Нам больше нечего сказать друг другу!

Едва сдерживая чувства, Фрэнк, белый как полотно, смотрел вслед поспешно удаляющейся Костанце.

* * *

Джузеппина лежала в кровати под несколькими одеялами, но ее все равно пробирал озноб.

– Она больна, – сказала тетя Амалия.

Костанца смотрела на подругу с порога, не решаясь войти. Резким тоном Джо отослала мать, суетившуюся у ее постели. Но при виде Костанцы Джузеппина разразилась рыданиями, которые слишком долго сдерживала. Всхлипывая, она бессвязно рассказала о том, что произошло. В больницу поступила молодая беременная женщина, Джо приняла ее и попыталась приободрить. Она узнала, что это первая беременность и что у женщины нет родных, которые могли бы помочь. Несмотря на испуганное выражение лица и располневшую фигуру, женщина была красива, она казалась честной и доброй. Джо успокоила ее и объяснила, что время еще не пришло, бояться пока рано, и предложила ей госпитализацию непосредственно перед родами. Женщина немного расслабилась, улыбнулась и поблагодарила Джо за заботу. Она рассказала, что хотела бы мальчика, ведь ее муж так ждет сына.

– Мой муж инженер, он работает на Вильямсбургском мосту. Прежде, – добавила она доверительно, – он был простым рабочим, но теперь…

Наивная Джо взволнованно сказала, что ее жених тоже работает на этом мосту.

– Кто знает, быть может, наши мужчины знакомы. Это было бы здорово! Как зовут вашего мужа?

Тут Джо прервала свой рассказ, не в силах сдержать слезы. Костанца молча сидела на кровати, ожидая, пока подруга успокоится и закончит историю, как вдруг сама все поняла.

– О, Джо, это ужасно, – прошептала она, подыскивая слова утешения. – Когда-нибудь ты забудешь человека, который причинил тебе такую боль. Это может случиться с каждым. Мне самой пришлось пережить предательство.

Она вспомнила об Альфонсо, который бросил ее после смерти отца, поскольку его семья не хотела быть замешанной в скандале. Костанца тряхнула головой, пытаясь отогнать это воспоминание, а Джо продолжала всхлипывать.

– Сейчас тебе кажется, что жизнь без него не имеет смысла, но ты справишься. У тебя есть семья, работа, ты полюбишь снова, вот увидишь… И снова будешь улыбаться.

Джузеппина вдруг перестала плакать и, приподнявшись на подушках, чтобы видеть лицо Костанцы, заговорила жестким, несвойственным ей тоном. Впрочем, вскоре он стал привычным.

– Улыбаться? А ты знаешь, где я была прошлой ночью? На кушетке, в больничной палате. Там я расставила ноги, и Розина помогла мне убить моего ребенка. Она вынимала его по кусочкам, скользким от крови. Вот что я делала!

Лицо Костанцы исказилось от ужаса.

– Я тебе противна? Не переживай, я сама себе противна!

Костанца не могла вымолвить ни слова. Джо в смятении упала на подушки.

– Но почему ты ничего мне не сказала? О том… что ждешь ребенка?

– А когда? Ты была в отчаянии! Ничего вокруг не замечала, думая только о том, что стало с твоей семьей. Как я могла тебе рассказать и когда?

Костанца ничего не ответила, понимая, что виновата. В последние месяцы она совершенно замкнулась в себе и отгоняла всех, точно назойливых насекомых. Она никого к себе не подпускала – ни Джузеппину, ни тетю Амалию, ни даже Фрэнка. Это был ее единственный способ выжить. Фрэнк говорил о совместной жизни, о счастье. Но для нее это было невозможно. Разве она лучше, чем любимая мать, дорогие братья, все, кто погиб в Мессине? Почему она все еще жива, почему судьба пощадила ее? Она должна заплатить за это и не заслуживала любви Фрэнка, вообще ничего не заслуживала. Мысль о том, что она жива, причиняла ей боль. Джузеппина была права: она ничего не замечала. Времена, когда они понимали друг друга без слов, давно прошли.

– Бедная моя подруга, – пробормотала Костанца сквозь слезы. – Если бы здесь был твой отец, может быть, ты могла бы поговорить с ним.

– При чем здесь отец?

– Он мог бы заставить этого человека признать ребенка или… не знаю…

– Признать ребенка? Да я его ненавижу! – вскричала Джо, глядя ей прямо в лицо. – Мне не нужен ребенок от этого чудовища, понимаешь?!

Наверное, Костанце следовало обнять Джузеппину, приласкать, утешить. Но она только твердила: «Бедная ты моя, бедная». При этом ее голос был далеким и безучастным.

15