Женщина, которая жила у моря

В доме бабушки не водилось ни одного старинного предмета, ни одной тряпицы, хотя бы отдаленно напоминающей кружево. Все вещи были исключительно из синтетики, не требующей особых хлопот. Что касается семейных фотографий и реликвий, которыми обычно набиты дома стариков, бабушка, к моему великому огорчению, выбросила всё.

Когда я маленькой девочкой оставалась ночевать у бабушки, она никогда не рассказывала мне сказки, так что я вынуждена была сочинять их сама, а потом, забравшись на стул, декламировать их своему младшему брату, который в восторге хлопал в ладоши.

Верите ли, в школьные годы я была легендой среди своих одноклассников, которые с раскрытыми ртами слушали мои истории, загипнотизированные жестами и тембром голоса. Сцена всегда была моим призванием и в итоге стала моей профессией.

Меня зовут Лючия, как говорит Мими в «Богеме»[49], но все знают меня под именем Лучилла. Мой брат всегда называл меня так, и когда нужно было представиться, я не задумываясь отвечала: «Я Лучилла. Лучилла Фазани».

Я – оперная певица, если точнее – сопрано. Профессия у меня сложная и, пожалуй, несколько старомодная. Впрочем, как и я сама.

Например, я никогда не могу найти в магазинах одежду по своему вкусу, поэтому придумываю модели сама, а шьет портниха, которая работает у моей подруги-костюмерши.

Все мои наряды вдохновлены fin de siècle[50]. Но не подумайте, что я выгляжу нелепо. Оригинально, это да, и, разумеется, люди обращают на меня внимание, да и как иначе с моим телосложением, не отличающимся особой стройностью, и копной медно-рыжих вьющихся волос до плеч, которые я закалываю с одной стороны черепаховым гребнем, купленным на блошином рынке в Будапеште. Одним словом, мой идеал – женщины с картин Тулуз-Лотрека. Потому что я, в отличие от моей родни, черпаю вдохновение из прошлого, в том числе из книг и историй, которые я рассказываю с самого детства. И чем менее они правдоподобны, тем больше мне нравятся. Вот почему я так люблю свою работу: она позволяет воплощать на сцене эти вечные истории, неподвластные времени.

Однако до сих пор мне приходилось довольствоваться второстепенными партиями, хотя мне уже 32 года. Ни одной главной партии я еще не исполнила, но уверена, что это лишь вопрос времени. Другие на моем месте давно бы сдались, но только не я. Я никогда не сдаюсь.

Так что вчера я погрузила в «Красную стрелу»[51] свой винтажный чемодан, подходящий скорее для «Восточного экспресса», чем для современного поезда, и отправилась в Неаполь на прослушивание, которое, как я надеюсь, изменит мою жизнь. Я давно ждала подходящего случая и ни за что не упущу свой шанс!

Но сначала мне нужно заняться другим, не менее важным делом. Поэтому я приехала на несколько дней раньше и сейчас направляюсь в район Санитá. Не знаю, к чему все это приведет и приведет ли вообще. Я хочу совершить путешествие во времени и разобраться в одной стародавней истории. Но, как я уже говорила, мне ужасно нравятся старые истории.

2

У арки на улице Суппортико Лопес я остановилась, чтобы сориентироваться, и, пока вертела головой, гребень выскользнул из волос и упал на землю. Я наклонилась за ним и вздрогнула от неожиданности, услышав хриплый женский голос:

– Какая прелестная синьорина! Какие шикарные волосы! Этот рыжий цвет натуральный или вы краситесь? Вы что-то потеряли? Что-то ищете?

Голос принадлежал пожилой женщине в розовых кроссовках, которая сидела, накрывшись пледом, перед одним из домов и смотрела на меня с улыбкой, вызывающей симпатию.

– Я ищу женщину, – ответила я, подбирая волосы, – которая жила здесь много лет назад. А вы давно живете в этом районе?

– Да, синьорина, но я ничего не знаю. Я в чужие дела не лезу.

Тем не менее, противореча сама себе, старушка тут же устроила мне своеобразный допрос и стала спрашивать, кто я, откуда, что за женщину ищу и зачем. Она даже поинтересовалась, как меня зовут и сколько мне лет. Мне совсем не хотелось вдаваться в подробности, но, не желая показаться грубой, я при помощи улыбок и комплиментов уклонилась от шквала вопросов и продолжила свой путь, надеясь узнать что-нибудь в одной из многочисленных торговых палаток, усеявших улицу.

– Синьорина! Chella là, a verite![52] – крикнула мне вслед старушка и указала на молодую женщину, которая громко что-то говорила в окружении группы людей. – Iate addu essa[53]. Йессика знает все о Санита.

Скорее по жестам, чем по словам старухи, я поняла, что эта молодая женщина владеет какой-то информацией. Должно быть, она работает гидом и хорошо знает историю Неаполя. Воспользовавшись возникшей паузой, я обратилась к ней:

– Могу ли я задать вам несколько вопросов? Мне сказали, что вы можете помочь.

Женщина с любопытством оглядела меня с головы до ног, но это нисколько меня не смутило: я не из тех, кто остается незамеченным.