Женщина, которая жила у моря

– А «он» – мой агент. Такой агент, который находит мне работу раз в столетие, и если бы я на него надеялась, давно бы уже бросила сцену. Вечно у него тысячи отговорок, почему ни одна роль мне не подходит. Это прослушивание здесь, в Неаполе, я устроила сама.

Я с негодованием швырнула телефон в сумку.

– Ну, тут все понятно, – говорит Йессика. – Как он сможет тебя контролировать, если ты станешь знаменитой и успешной?

Ее проницательность привела меня в замешательство. И пока я раздумывала над ответом, она добавила:

– Но ты ведь обратилась ко мне не для того, чтобы поговорить о карьере и своем женатом агенте, не так ли?

– Разумеется. Я ищу человека. Точнее, свою прабабушку. Знаю о ней только, что она жила здесь, на улице Суппортико Лопес. Ее звали Костанца.

4

Я протянула Йессике письмо, которое Костанца много лет назад написала своей дочери, Розе. Йессика быстро пробежала его глазами.

– Так ты мне поможешь?

– Конечно. Но не стоит питать иллюзий. Прошло много лет, большинство коренных жителей переехали отсюда в более спокойные и престижные районы. Идем!

Суппортико Лопес – своеобразный лабиринт из лотков и прилавков, которые отнимают у пешеходов и автомобилистов и без того небольшое пространство, отведенное под улицу. Йессика принялась расспрашивать торговцев, которые оторвались от своих дел, чтобы выслушать ее.

– Кого вы ищете?

Вскоре моя проблема стала всеобщей и со всех сторон сыпались разные предположения. «Прошло 40 лет. Вы спрашивали у того-то и того-то?» Каждый отсылал нас к кому-то другому. Но большинство торговцев были слишком молоды, и я обратила на это внимание Йессики.

– Ты права, у меня есть идея! Пойдем, выпьем кофе у донны Эрминии; это у нее дома, а не в кафе. Мы платим ей по 50 центов и так помогаем старушке. Тут все ее знают, ей уже под 90, но она еще полна энергии. Она всю жизнь прожила в этом районе. Может, что-то вспомнит.

Донна Эрминия тепло приветствовала нас у порога, поцеловала Йессику и потянулась ко мне. В нос ударил запах жареной еды. В квартире была всего одна комната, посреди которой стоял стол, и небольшая кухонька. Все было идеально чистым, начиная со стен, покрытых белой плиткой, и заканчивая полом из каменной крошки.

– Добро пожаловать! Проходите, присаживайтесь. Йессика всегда приводит интересных людей.

Пока я осматривалась по сторонам, старушка продолжала говорить и между делом заметила, что наконец-то чувствует себя счастливой. Она предложила нам прогуляться.

Мы вышли из дома, свернули за угол узкого темного переулка и метров через пять остановились перед низенькой дверью, которую донна Эрминия открыла длинным ключом.

– Смотрите, теперь у меня есть настоящая спальня! – гордо объявила она. – Уже месяц, как я ее купила. Боже, наконец-то, после сорока лет!.. Утром я встаю, поворачиваю за угол и иду в кухню пить кофе. Теперь я могу умереть счастливой! Murì cuntenta![56]

Я не могла в это поверить… Человек может быть счастлив только потому, что купил комнату в соседнем доме, да еще ценой стольких лишений!

– Хорошо, что я познакомила тебя с донной Эрминией, а? Посмотри, какая сильная женщина! Ты и представить себе не можешь, чего ей это стоило!

Донна Эрминия засмеялась

– Господи, это ты обо мне? Ma 'a verite a chesta cà? Vui nun putite sapé quante n' 'a passate![57] Она сама – кремень. И теперь все ее уважают.

За кофе я расспрашивала старушку, не знала ли она некую Костанцу, которая проживала в квартале Верджини на улице Суппортико Лопес, или, может, слышала о ней.

– Faciteme penzà, ma nun me pare…[58] что-то не припомню. Йессика, послушай, сходите в церковь, к дону Микеле. Если та женщина жила и умерла здесь, там должны быть какие-то записи о похоронах или что-то в этом роде.

– Отличная мысль!

Мы простились с донной Эрминией и направились к церкви, но она оказалась запертой.

– Не волнуйся, мы зайдем завтра, – утешила меня Йессика.

На следующий день ровно в 10:00 Йессика уже стояла перед входом в церковь Санта-Мария-деи-Верджини. Внутри не было ни души. Хотя Йессика сказала, что это самая старая церковь в районе, она не показалась мне такой уж интересной.

– Когда-то здесь был великолепный кессонный потолок, но он не сохранился: разрушен во время бомбежек Неаполя. А под церковью есть крипта XIV века.

– О! Мне бы очень хотелось взглянуть! Это возможно?

– Думаю, да. Церковь нуждается в реставрации, но, как всегда, нет денег.

Пройдя через маленькую дверцу за исповедальней, мы оказались в коротком коридоре, ведущем в ризницу. И тут нас едва не сбила с ног группа подростков, которые толпой спускались к выходу.

– Привет, Йессика, увидимся в субботу!

– Я занимаюсь с этими ребятами раз в неделю.

Пока мы ждали у двери в ризницу, Йессика рассказала, что работает в волонтерской организации, которая помогает детям и подросткам.

– Мы работаем, скажем так, с «проблемными» детьми, которых родители не отправляют в школу, например. Нелегкое это дело! Сначала они должны тебя принять, потом почувствовать, что они тебе не безразличны, и только после этого можно устанавливать какие-то правила.