Женщина, которая жила у моря

– Послушайте, дорогая, я сейчас занята, но если вы будете так добры и немного подождете, скоро я буду к вашим услугам, – ответила она на чистейшем итальянском, без примеси диалекта. И в подтверждение своих слов махнула рукой и дружески подмигнула. – Кстати, почему бы вам не пойти с нами? Если у вас есть немного времени, я покажу вам такое… – Она откинула голову и, тряхнув копной черных волос, громко рассмеялась.

Мне приходилось бывать в Неаполе, и я неплохо знаю город, но его красоты, которые всегда так превозносятся, не перестают удивлять меня и всякий раз волнуют до глубины души. И потом, вернувшись домой, я не могу передать друзьям эти впечатления, не опускаясь до банальностей: Неаполитанский залив, потрясающая панорама, Везувий…

Здесь, в Неаполе, находится первоначальная причина моего приезда – Сан-Карло, мой любимый театр Сан-Карло, где мне предстоит прослушивание через несколько дней. Однако в Санита я никогда не была. У меня не было повода посещать этот район, но теперь он появился, и я решила остановиться именно здесь, чтобы легче было заниматься поисками.

Марко не советовал жить здесь, и это определило мой выбор. Я подумала, что Марко станет волноваться и позвонит. И он действительно позвонил, но лишь для того, чтобы сообщить: он улетел в Париж. С женой.

Место мне сразу понравилось: изогнутая лестница в виде птичьего крыла напоминала театральный занавес и вызывала в воображении роскошные декорации. Разумеется, я сразу почувствовала тут себя как дома.

Разобрав багаж и приняв душ, я сразу отправилась на поиски. Вся эта затея выглядела несколько безумной. Как можно размотать клубок истории, имея на руках одно-единственное письмо сорокалетней давности? Но именно в этом и заключалась интрига.

– Справа, – объясняла Йессика своим внимательным слушателям, – вы видите внушительное здание, в котором когда-то располагалась престижная школа для девушек, Женский пансион. Таким образом, Верджини, как и весь район Санита, был одновременно и аристократическим, и рабочим кварталом, даже знатные семьи отправляли сюда своих дочерей учиться ведению хозяйства.

Тут Йессика рассмеялась, что никак не вязалось с ее самоуверенностью и внешним видом. Черный брючный костюм, белая блузка и туфли на высоком каблуке – мазохистский выбор для гида – выдавали явное стремление подчеркнуть женственность. С виду она была примерно моего возраста, если не моложе, и, на мой взгляд, слово «синьорина» больше подходило ей, чем просто «девушка» или «женщина».

Был прекрасный январский день – ярко-голубое небо и свежий сухой воздух, как мне объяснили, характерны для Неаполя, когда дует грекаль. Этот воздух всегда поднимает мне настроение, и я решила пойти с Йессикой на экскурсию.

Из бара на краю площади слышалось бормотание телевизора. Но больше всего мое внимание привлекали возмущенные голоса мужчин, которые сгрудились вокруг экрана, чтобы посмотреть на сюрреалистичные кадры накренившегося лайнера «Коста Конкордия». Я тоже бросила взгляд на белого гиганта, потерпевшего крушение у острова Джильо.

Привлеченная телевизором, я, незаметно для себя, подошла к бару, когда меня окликнула Йессика:

– Так вы идете?

И, слегка покачиваясь на высоких каблуках, она направилась вверх по склону в сторону узких переулков.

Улицы становились все более темными и извилистыми. При виде проносящихся совсем рядом мотоциклов и скутеров меня охватило смутное беспокойство[54]. Однако, заметив, что многие мотоциклисты тепло приветствуют Йессику, а она отвечает им улыбкой или шуткой, я немного расслабилась.

– Идите сюда, дорогая, держитесь ближе ко мне. Так вы будете в безопасности. Меня зовут Йессика, – сказала она, беря меня под руку. – А вас?

– Лучилла. Вас тут все знают, да?

– Я здесь родилась. И меня уважают. Но это уважение дорого мне обошлось, – добавила она с серьезным лицом.

Мы поднимались по узким улочкам и лестницам, окруженным домами с террасками, которыми жители расширяли свои скромные владения. Меня удивляла необыкновенная чистота мостовых и домов. Куда ни глянь, женщины намывают полы и лестницы и не раздумывая сливают воду на улицу. Едкий запах проникает в ноздри.

– Это креолин. Вы удивлены? Посмотрите! – говорит Йессика, обращаясь ко всем. – Расскажите об этом всем, кто утверждает, будто в Неаполе грязно! На этих ступенях можно есть. Их моют постоянно, даже слишком часто. Я бы сказала, это какая-то мания.

Я была полностью поглощена всем, что меня окружало: запахи еды, уличный шум, доносящиеся откуда-то песни, голоса людей, перекрикивающихся друг с другом. Йессика снова взяла меня под руку и стала расспрашивать, где я купила такую кружевную юбку и холщовую сумку в цветочек. Мне же пока не представилось возможности расспросить ее о том, что меня интересовало прежде всего. В очередной раз мне пришлось отвечать на вопросы о цвете моих волос и степени его натуральности. Впрочем, обладая рыжими тициановскими кудрями, я уже привыкла к тому, что меня постоянно об этом спрашивают.

– А откуда вы? Никак не могу понять по диалекту.