Женщина с большой буквы «Ж»

Я едва совладала с улыбкой. Прелесть какая!

— И что же ты ему рассказала?

— Правду. Что по гороскопу ты — Скорпион и Змея, а в прошлой жизни была лошадью Пржевальского. Ты до сих пор думаешь, что ты редкий вид и тебе положено место в энциклопедии.

— А хорошего что-нибудь добавила?

— Конечно! Я сказала, что у тебя линия жизни за линию ума заходит. Это действительно большая редкость. Мне, кстати, надо сфотографировать твою ладонь, а то у нас в следующем месяце конференция по хиромантии, и я хочу выступить с докладом.

НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ

10 апреля 2006 г.

Этого со мной не случалось уже давно: чтобы мужик сам за мной гонялся. Первая реакция — позвонить Арни и спросить, что делать? Вторая — позвонить маме с тем же вопросом. Третья — позвонить Леле, Мелисске и всем знакомым. Хочу обсуждать мою востребованность!

Я звезда! Только бы Зэк ничего не узнал!

Через 2 часа:

Все равно это кончится ничем. Зэк пришел домой — такая зайка! Принес мне мороженого. Вот она — любовь-то!

СМЕРТЬ ФОТОРЕПОРТЕРА

12 апреля 2006 г.

Позвонил Джо, бывший свекр, и сказал, что Лука погиб. В прошлом месяце он уехал в Багдад. На рынке в Садр-Сити[14] подорвался террорист-смертник, Лука побежал снимать, и тут сработала вторая бомба.

У меня нет ни слов, ни мыслей. Похороны завтра.

ЖИЗНЬ И СУДЬБА

13 апреля 2006 г.

Я втайне надеялась, что Зэк пойдет со мной на похороны. Но он сказал, что у него съемки рекламы майонеза. Сердце отказывалось понимать: Лука умер, а у этого один майонез в голове!

Уже потом, задним числом я осознала, почему Зэк отказался. Он не мог смотреть, как я буду убиваться по бывшему мужу.

Луку хоронили в закрытом гробу. Народу было много, многие пришли с детьми. Малышне надоело ждать, пока подъедет священник, и они носились по кладбищу.

Я смотрела на Терису и Джо. К ним подходили, утешали, но они ничего не понимали. Как это — растить ребенка, петь ему песенки, менять штаны, лечить… Устраивать дни рождения и доверять ключи от машины… А потом — хоронить?

Кто виноват в этом?

Лука всю жизнь был толстокожий медведь. Он мог снимать убитых и не сходить с ума. Он мог ехать на войну и не думать о родных. У него полностью отсутствовала способность «примерять» ситуацию на себя, и в глубине души он не верил, что с ним может случиться плохое. Так дети, бегавшие вокруг, не верили в смерть.

Ко мне подошел Бобби, журналист, для которого Лука снимал фоторепортажи.

— Почему он опять поехал в Ирак? — спросила я.

Бобби шмыгнул носом.

— Оттуда совестно уезжать. Мы, иностранцы, можем улететь домой, а иракцам лететь некуда. Они каждый день живут в этом аду. Их каждый день взрывают, у них литр бензина стоит доллар — да и то в очереди нужно стоять.

— А смысл? Вы все равно им ничем не поможете.

— Смысла нет. Мы можем только рассказывать об их бедах. Но возвращаться все равно нужно. Это как… Вот представь, ты болеешь, тебе очень плохо, а рядом сидит кто-то и держит тебя за руку: «Не бойся, я с тобой!» Мы показываем, что до них есть дело.

Бобби смотрел на край новенького гроба и рассказывал:

Самолеты в Багдад прибывают из Иордании. Чтобы не угодить под ракету, лететь приходится на высоте 30 тысяч футов и только потом, уже над самым аэропортом, спиралью нестись вниз. На машине — до Зеленой зоны. Это самое безопасное место в Багдаде — там находятся правительственные офисы и резиденции дипломатов. Но дорогу до блок-поста называют «Шоссе Смерти». Исламисты ходят туда как на работу — взрывать и обстреливать конвои.

Если едешь по городу, упаси Господь пристегиваться. Жвачка, наушники и ремни безопасности — верный признак иностранца, а с иностранцами разговор короткий. Даже торговцев, которые продают импортные товары, и то убивают.

В Багдаде правят не американцы и уж тем более не правительство. Хозяевами улиц являются всевозможные вооруженные группировки. Каждая из них сражается за свое: кто против суннитов, кто против шиитов, кто против иностранцев, кто против богатых, кто против бандитов, кто против их жертв.

— В Ираке идет гражданская война, — вздохнул Бобби. — Свободы, разумеется, стало больше: хочешь — смотри спутниковое телевидение, хочешь митингуй, сколько влезет. Но жить стало труднее всем, кроме курдов. У них, на севере, экономический бум, и туда многие уезжают. Там можно отправлять детей в школы.

— В Багдаде в школы не ходят?

— Ходят. Но в столице самый доходный бизнес — похищение людей. Схватить могут кого угодно и когда угодно. Богачи живут в сараях и ездят на битых драндулетах. Если боевики узнают, что у тебя есть деньги, похищение практически гарантировано. Сейчас даже женятся потихоньку, чтобы посторонние ничего не знали.

— Полиция бездействует?

— В полиции служат те же боевики. Им корочки нужны для того, чтобы безнаказанно грабить и убивать «неверных». Американцы там болтаются между небом и землей. Наши морпехи хороши, когда надо провести военную операцию, а как дело доходит до полицейских функций — они пас. Их не тренировали для этого, да и как можно быть полицейским в стране, где ты не знаешь ни языка, ни обычаев?