Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

Лизетт часто приходила ко мне, чтобы поплакать у меня на плече, – она и Курт горевали о потере своего имущества, особенно пуховых перин, которые в течение многих лет наполнялись пухом собственных гусей. Они чувствовали себя без этих согревающих предметов совершенно беззащитными. Но прежде всего они оплакивали свои напрасные заботы о прекрасном доме.

С преданной тщательностью они принялись теперь штопать, чистить и гладить единственные фланелевые брюки Павла, его рубашку, галстук, а также мою юбку и блузку в стиле сафари. Соседка подарила мне кретоновые занавески, и так я стала обладательницей летнего платья.

Главной заботой были продукты питания; как можно было добыть их из земли? На цветочных грядках выращивался картофель и овощи, а лошади и повозка из Кёнигсварта использовались в работах на виноградниках.

Для украшательства не было пока ни времени, ни средств. Жители деревни гуляли по площади перед развалинами дворца и катали свои детские коляски мимо разбитых ваз.

«Когда-то это был рай», – тоскливо вздыхал старый садовник, выкапывая картошку под палящим солнцем на участке земли, прилегающей к церкви. «И он им снова будет», – возразила я ему твердо, но он, не веря, покачал головой.

Прежде всего надо было помочь обедневшим деревенским жителям.

Общественные кухни как из-под земли появлялись в каждом населенном месте, и мы так же пытались поставлять нашей кухне молоко и овощи. Однако по воскресеньям в церкви каждый раз то один, то другой падал без сознания от голода. Его тогда выносили, чтобы пришёл в себя на свежем воздухе – всё это казалось почти нормальным.

Планы по восстановлению дворца были пока отложены, так как в самую первую очередь надо было найти пристанище для всех служащих, а также привести в порядок двор и служебные помещения. Снова нам выпала роль посредников между нашими соседями и властями; снова обращались к нам местные жители за помощью и советом. Со временем они назовут нас своей «визитной карточкой».

С другой стороны, и всё окружающее нас население активно и заинтересованно участвовало во всех наших делах.

Чтобы осуществить деловой обмен опытом, поскольку отсутствовала всякая информационная связь, и чтобы как можно скорее собрать виноградарей округа и обсудить вопросы виноделия на местном, региональном и национальном уровне, было создано общество, которое со временем стало известно как «Йоганнисбергская критика вина».

Вскоре после этого сотрудники получили долевое участие в прибылях имения от виноделия.

В Йоганнисберге служил священник с чрезвычайно оригинальным характером. Было счастьем, что этот человек действовал от имени Бога, так как иначе его деятельность была бы подобна гауляйтерской. Неукротимая энергия побуждала его восстановить разрушенную церковь, которая одновременно была и деревенской. Но его нрав был чрезвычайно своевольным. Он захотел перенести фундамент новой церкви на его первоначальный уровень и начал выкапывать останки монахов, похороненных под каменными плитами храма. Споткнувшись близ церкви о беспорядочную кучу черепов, костей и скелетов, Павел гневно закричал: «Что подумают американцы, если всё здесь будет выглядеть, как в Бухенвальде! Я требую, чтобы вы немедленно захоронили останки, и притом по-христиански». – «Если они ещё до сих пор не на небесах, то всё равно уж больше туда не попадут», – несокрушимо ответил он. Но всё-таки покорился.

Потом с удивительной находчивостью он достал многочисленные списки католических церквей в Англии и Соединенных Штатах и бомбардировал их почтовыми открытками с просьбами прислать по пять марок. В открытке содержался также намёк и на то, что и большая сумма могла бы не помешать.

«В конце концов, это были „ваши“ люди, разрушившие наши церкви. Не то чтобы я хотел особенно подчеркнуть это обстоятельство, но я просто упоминаю об этом», – говорил он.

Если пять марок не приходили, то он сам посылал эту сумму по тому адресу, откуда пожертвование не пришло, с замечанием, что он глубоко сожалеет, что таким образом узнал об их бедности и о том, что они не могут помочь.

«Это должно их встряхнуть», – говорил он лукаво. И мы много помогли восстановлению, но благодаря своему усердию и личной инициативе священник действительно постепенно собрал внушительную сумму денег и смог оплатить строительство, и через короткое время церковь была восстановлена в прежнем великолепии.

Однажды в доме одного состоятельного текстильного фабриканта между картинами Пикассо и Мондриана со временем повесили обыкновенную тряпку, какая впитывает грязь и пыль, поместив её в золотую раму. Фабрикант сам рассказал мне, как эта тряпка стала основой его богатства.