Женщина в белом

There was a coldness in her hand, there was an unnatural immobility in her face, there was in all her movements the mute expression of constant fear and clinging self-reproach. The sensations that I could trace to herself and to me, the unacknowledged sensations that we were feeling in common, were not these.	Рука ее бывала холодна как лед, лицо застывало в неестественной неподвижности, во всех ее движениях сквозил какой-то безотчетный страх и страдальческое смущение, но вызвано это было не тем, что мы осознали нашу взаимную любовь.
There were certain elements of the change in her that were still secretly drawing us together, and others that were, as secretly, beginning to drive us apart.	Она изменилась, и это каким-то образом сблизило нас, но в то же время что-то уводило нас все дальше и дальше друг от друга, неизвестно почему.
In my doubt and perplexity, in my vague suspicion of something hidden which I was left to find by my own unaided efforts, I examined Miss Halcombe's looks and manner for enlightenment.	Мучась сомнениями, чувствуя за всем этим нечто скрытое, я начал искать возможного объяснения в поведении, манерах, выражении лица мисс Голкомб.
Living in such intimacy as ours, no serious alteration could take place in any one of us which did not sympathetically affect the others.	Живя в постоянной близости, мы не могли не чувствовать и не уметь различать того, что происходит в душе каждого из нас.
The change in Miss Fairlie was reflected in her half-sister.	Перемена, происшедшая в Лоре, отразилась и на ее сестре.
Although not a word escaped Miss Halcombe which hinted at an altered state of feeling towards myself, her penetrating eyes had contracted a new habit of always watching me.	Хотя мисс Голкомб ни единым словом не дала мне понять, что ее отношение ко мне изменилось, проницательные глаза ее теперь все время следили за мной.
Sometimes the look was like suppressed anger, sometimes like suppressed dread, sometimes like neither-like nothing, in short, which I could understand.	Иногда во взгляде ее мелькал затаенный гнев, иногда что-то похожее на страх, а иногда нечто такое, чего я опять-таки не понимал.
A week elapsed, leaving us all three still in this position of secret constraint towards one another.	Прошла неделя, и мы все чувствовали себя напряженно, неловко.
My situation, aggravated by the sense of my own miserable weakness and forgetfulness of myself, now too late awakened in me, was becoming intolerable.	Мое положение, отягченное сознанием своей слабости и непозволительной дерзости, слишком поздно мною осознанными, становилось невыносимым.
I felt that I must cast off the oppression under which I was living, at once and for ever-yet how to act for the best, or what to say first, was more than I could tell.	Я чувствовал, что должен раз и навсегда сбросить с себя томительный гнет, который мешал мне жить и дышать свободно, но с чего начать или что сначала сказать, я не знал.
From this position of helplessness and humiliation I was rescued by Miss Halcombe.	Из этого унизительного, беспомощного положения меня вызволила мисс Голкомб.
Her lips told me the bitter, the necessary, the unexpected truth; her hearty kindness sustained me under the shock of hearing it; her sense and courage turned to its right use an event which threatened the worst that could happen, to me and to others, in Limmeridge House.	Она сказала мне необходимую, неожиданную правду; ее сердечность поддержала меня, когда я услышал эту горькую правду; в дальнейшем ее трезвый ум и мужество помогли исправить страшную ошибку, грозившую непоправимым несчастьем каждому из нас в Лиммеридже.
X	X