Женщина в белом

Единственное, что могло бы нам помочь, как мне думалось вначале, – это возможность пробудить в Лоре воспоминания о людях и событиях, с которыми самозванка не была знакома и о которых не могла ничего знать, однако в дальнейшем мы с Мэриан были вынуждены с грустью признать всю безнадежность нашей затеи. Все меры предосторожности, которые мы предпринимали в общении с Лорой, все средства и ухищрения, к которым мы прибегали, дабы привести в равновесие и укрепить ее расстроенное сознание, грозили нам опасностью, что ее мысли вновь обратятся к воспоминаниям об ужасном и тягостном прошлом. Мы осмеливались напоминать ей только о повседневных домашних событиях нашего счастливого прошлого в Лиммеридже, когда я впервые приехал туда учить ее рисованию. День, когда я пробудил в Лоре эти воспоминания, показав ей рисунок беседки, который она подарила мне в миг разлуки и с которым я никогда не расставался с тех пор, стал днем рождения нашей первой надежды. Мало-помалу она с видимой нежностью вспоминала о наших прежних прогулках и поездках, и теперь ее печальные, молящие, усталые глаза стали смотреть на меня и Мэриан с новым интересом, с новой осмысленностью, которыми мы с этой минуты так дорожили и всячески старалась поддерживать в ней. Я купил ей коробку красок и альбом, похожий на тот, который был у нее в руках, когда я впервые ее увидел. Снова – о господи, снова! – в свободные от работы часы, при тусклом лондонском освещении, в нашей бедной лондонской комнатке я сидел подле нее, выправляя неровные линии и помогая обрести ее дрожащей руке необходимую твердость. День за днем я старался всячески поощрять в ней интерес к рисованию, пока оно наконец не заполнило собой пустоту ее существования, пока она не начала думать о нем, говорить о нем и терпеливо практиковаться в рисунке; все чаще на лице ее теперь мелькало выражение прежней невинной радости от моих похвал и все возрастающее наслаждение от собственных успехов, хотя еще недавно казалось, что эта радость и это наслаждение безраздельно принадлежали ее прошлой, ныне безвозвратно утраченной счастливой жизни.

Мы помогали ей выздороветь с помощью самых простых средств. В хорошую погоду мы водили ее на прогулки в тихий старый сквер неподалеку от дома, где не было ничего, что могло бы встревожить или напугать ее; мы взяли несколько фунтов из наших накоплений в банке, чтобы покупать ей вино и столь необходимое ей хорошее питание; мы развлекали ее по вечерам детскими играми в карты и книгами с картинками, которые я брал у гравера, снабжавшего меня работой, – всем этим, равно как и прочими, менее существенными знаками внимания, мы пытались успокоить ее, укрепить ее душевные силы, возлагая главные наши надежды на всеисцеляющую силу времени, наших о ней забот и нашей преданной любви. Однако даже ради ее собственных интересов мы не осмелились безжалостно вырвать ее из уединения и спокойствия, поставить ее лицом к лицу с чужими или даже со знакомыми людьми, которые мало чем отличались от чужих, пробудить в ней горестные воспоминания о ее прошлой жизни, которых мы так тщательно избегали. Каких бы жертв это ни стоило, каким бы долгим, тягостным, разрывающим сердце на куски ни было ожидание, причиненное ей зло должно было быть исправлено и отомщено без ее ведома и участия.

Решение было принято, и теперь следовало продумать, как его осуществить и с чего начать.

Посоветовавшись с Мэриан, я решил собрать все факты, какие удастся раздобыть, и затем в первую очередь обратиться к мистеру Кирлу (мы знали, что вполне можем на него положиться) за советом, чтобы уточнить у него, есть ли в этом деле шанс добиться справедливого решения суда или нет. Ради будущего Лоры мне не стоило полагаться исключительно на собственные силы, пока оставалась хоть малейшая возможность заручиться чьей-то надежной помощью.

Первым источником информации для меня стал дневник Мэриан Холкомб, который она вела в Блэкуотер-Парке. В нем были места, относящиеся ко мне. Она полагала, что мне было бы лучше не видеть их. Поэтому Мэриан сама зачитывала вслух фрагменты своего дневника, а я записывал нужные мне факты. Время для чтения мы могли найти, только засиживаясь допоздна. Этой цели были посвящены три вечера. В течение этих трех вечеров я узнал все, что могла сообщить Мэриан.

Следующим шагом было собрать любые дополнительные сведения, какие я мог получить от других людей, не возбуждая при этом подозрений. Я отправился к миссис Вэзи, дабы удостовериться, что Лора не ошибалась, когда говорила, будто ночевала у нее. Принимая в данном случае во внимание возраст и болезненность миссис Вэзи, а во всех иных случаях пользуясь соображениями предосторожности, я сохранял в тайне настоящее положение вещей и всегда говорил о Лоре как о «покойной леди Глайд».

Ответы миссис Вэзи на мои расспросы в полной мере подтвердили подозрения, закравшиеся во мне прежде. Лора определенно написала, что будет ночевать у своей старой гувернантки, но на самом деле она не останавливалась у нее.