Женщина в озере

– Даже не знаю. В этой семье все было в порядке, пока их не задели в гражданском суде. Маленькая гадость привела к большой. Два убийства подряд! Места себе не нахожу: а вдруг еще одно?

– Ты полагаешь, преступник может предпринять новые попытки?

Инспектор кивнул.

– Вдруг это начало заговора против Брентов? Во всяком случае, происходящее мне не нравится, – сурово прибавил он. – А хуже всего, что заговорщики в первую очередь взялись за прекрасных молодых парней.

– Да, – мрачно согласился Эллери.

– И больше ты ничего не скажешь? А безумное избиение мертвого Мака? Похоже не только на ненависть, но и на психопатию. Куриный же бульон, несомненно, свидетельствует о неуравновешенном уме, что бы там ни фантазировал Велли.

– Однако и избиение, и бульон объясняются просто, отец, – спокойно сказал Эллери. – Я уже говорил: убийца имел на то причины.

– Выпороть мертвеца, оставить рядом чашку с бульоном… – Инспектор покачал головой. – Давай, я тебя слушаю.

– Хорошо. – Эллери немного помолчал. А потом сделал нелепую вещь. С самым серьезным выражением лица он запел на мотив колыбельной:

– «Жила-была Старуха, жила она в ботинке.
У нее было так много детей,
Что она не знала, как с ними справиться.
Вот и давала им бульон без хлеба.
А потом порола и отправляла в постель».

Эллери взглянул на отца. Глаза инспектора напоминали двадцатипятицентовики.

– Вот тебе и Старуха, – спокойно продолжал Эллери, – которая живет в ботинке, или, вернее, в доме, построенном благодаря обуви. Кроме того, здесь имеется и Ботинок в буквальном смысле. У Старухи была куча детей… целых шесть человек! То, что она не знала, как с ними справиться, по-моему, не подлежит сомнению. Вся ее нестандартность и жестокость – обыкновенная маска, скрывающая беспомощность.

– «Вот и давала им бульон…» – пробормотал инспектор. – Чашка в комнате Мака!

– Без хлеба, – сухо добавил сын. – Не думай, что это простое совпадение. Или следствие того, что доктор Иннис запретил ей употреблять хлеб.

– «А потом порола…»

– Да, по крайней мере Мака. А постель? Мака убили в постели. Ты все понял?

– Нет! – взорвался инспектор. – Никто не заставит меня поверить…

– Но ты уже веришь, отец, – вздохнул Эллери. – Ты ужасно впечатлительный. Безумцев вокруг полно, и, очевидно, теперь накатит целая волна преступлений, соответствующих «Сказкам матушки Гусыни». Однако подумай, могут ли сумасшедшие поступать разумно? Нет, не могут. У безумцев и преступления будут безумные. Преступления матушки Гусыни… Теперь ты видишь, что предпочитаешь верить в безумие обоих убийств? Видишь, что творит хитрый ум, затронутый сумасшествием, как использует ситуацию, чтобы выглядеть нормальным. Но разве может здравомыслие прикрыть безумие?

Инспектор Квин вздохнул.

– Ну, ну. Я вовсе не сомневаюсь, что тут работа здравомыслящего человека, а не сумасшедшего.

– Не обязательно.

Инспектор искренне удивился. Эллери улыбнулся.

– Пока точно ничего не известно. Я только говорю о возможном варианте. Преступление мог совершить и сумасшедший.

– Хотелось бы, чтобы ты выражался яснее, – раздраженно сказал инспектор Квин.

Эллери пожал плечами.

– Теперь у тебя множество версий для объяснения с прокурором.

– Прекрати!

– Ладно. Продолжим развитие нашей теории. Что приходит на ум в первую очередь?

– Гораций Поттс, – быстро ответил инспектор Квин. – Он пишет современные «Сказки матушки Гусыни».

Эллери засмеялся.

– Вот видишь, старая лиса.

– С ним все ясно так же, как ясен нос на твоем лице. Если близнецов убил ненормальный, то это сделал Гораций.

– Да, действительно.

– Гораций… человек, который едва соображает, что творит.

– Не будь таким уверенным, – нахмурился Эллери. – Гораций самый настоящий позер. Он знает гораздо больше, чем хочет показать.

– О чем ты?

– Я только размышляю, отец. Человек он неглупый. У него своеобразные взгляды на жизнь, и он пугается вопросов, ясных любому взрослому. Но он все отлично понимает, поверь мне.

– Какая разница, – рявкнул инспектор, – понимает или нет! Но он вполне мог стать убийцей. А по твоим словам, это исключается.

– Не обязательно.

– Послушай, у тебя есть какая-нибудь определенная точка зрения? – не выдержал инспектор. Его лицо покраснело. – Давай сначала, – заговорил он безнадежно. – Кое-какие вещи нам не известны…

– Ты хочешь прибегнуть к арифметике?

– Да, именно к арифметике! Пока все шестеро были живы, каждый получал по пять миллионов после смерти Старухи. После убийства Роберта их осталось пятеро. Теперь Мак. На четверых приходится по семь с половиной миллионов! Иными словами, убийца близнецов захапал на два с половиной миллиона больше!

– К чему же волноваться из-за двух с половиной миллионов, – простонал Эллери. – Не всякий решится на преступление при гарантированных пяти. Впрочем, возможно, я не прав. Ты, отец, сам виноват, что произвел на свет бедняка.