Женщины, которые вдохновляли

Мужчина вышел из больницы и медленно пошел по бульвару.

Он тяжело опустился на первую попавшуюся ему скамейку.

Ему было грустно, но виноватым он себя не считал.

По той простой причине, что никогда не лгал своей возлюбленной.

И не его вина, что она не выдержала той ожесточенной борьбы, которую он сам вел всю свою жизнь.

Остается только добавить, что мужчину звали Огюстом Роденом, а женщину — Камиллой Клодель, и не так давно это была, возможно, самая счастливая пара в Париже.

Светило яркое солнце, но Роден, похоже, ничего не замечал, как не замечал удивленные и восхищенные взгляды, которые бросали на него узнававшие его прохожие.

Не обратил он внимания и на небольшую группу зевак, которая толпилась метрах в десяти от его скамейки и оживленно о чем-то переговаривалась. На него нахлынули воспоминания, и он сейчас был далеко…

Впервые он увидел Камиллу в тот самый день, когда его приятель скульптор Альфред Буше, у которого она брала уроки, привел ее к нему в мастерскую.

Роден недовольно взглянул на них. Роден не любил когда мешали.

Альфред улыбнулся и развел руками: «Сам, мол, разрешил!»

Роден тяжело качнул головой.

Он вспомнил, что Альфред просил его взглянуть на какую-то способную девушку, которая хотела брать у него уроки.

Но почему ее надо было приводить именно сейчас, когда его нервы были напряжены и он готов был сорваться по любому поводу.

Роден перевел свой хмурый взгляд на стоявшую рядом с приятелем девушку, и все его недовольство сразу куда-то ушло.

Внешность Камиллы поразила его.

Более того, он даже ощутил некоторое волнение, чего с ним давно не случалось.

После Мадлен у него было несколько возлюбленных, все они были привлекательны, но меркли рядом с этой молодой женщиной.

Роден смотрел на нее и как мужчина, и как скульптор.

Сколько в ней изящества, элегантности. Какая великолепная осанка и голова.

В чертах лица столько гармонии.

Глаза светлые, серо-голубые, как на портретах Боттичелли.

Более того, он вдруг почувствовал прилив сил.

Последние месяцы он трудился, как отшельник в пещере, лишь время от времени забываясь с Розой, чтобы стимулировать кровообращение и восстановить энергию, и появление этой молодой женщины напоминало ему, что он еще мужчина, полный страстей и желаний.

Когда Альфред представил ему гостью, он коротко буркнул.

— Доброе утро!

— Я вас предупреждал, — словно извиняясь за своего нелюбезного приятеля, улыбнулся скульптор, — что у Родена очень плохие манеры…

Нисколько не смущаясь нелюбезным приемом, девушка спокойно ответила:

— Мне нет никакого дела до манер господина Родена! Я хочу у него учиться…

Роден хмыкнул.

— А откуда вы знаете, что вам нужно учиться? — спросил он.

— Странный вопрос! — пожала плечами девушка. — Вряд ли бы месье Буше привел бы меня к вам, если бы считал это пустой тратой времени. Насколько мне известно, он тоже очень занятой человек…

Альфред кивнул.

— Возможно, это и так, — произнес Роден, — но учеников у меня достаточно. Вы можете работать секретарем?

— Иными словами, — усмехнулась девушка, — вы хотите сказать, что не верите в то, женщина может стать скульптором! Весьма странно! И удивительно!

— А что в этом странного? — спросил Роден.

— В своей мастерской, — продолжала Камилла, — вы создаете прекрасных, свободных женщин, а когда женщина хочет быть самостоятельной в жизни, вы противитесь этому.

— Мне нужен секретарь… — пожал плечами Роден.

По его мнению, эта девушка была слишком красива, чтобы быть скульптором и слишком благородна для натурщицы и секретаря.

Больше говорить было не о чем.

Однако Камилла без страха смотрела на стоявшего перед нею коренастого мужчину в длинной белой рабочей блузе скульптора, напоминавшего средневекового резчика по камню.

Широкие мускулистые плечи, сильные рабочие руки, большие, мощные кисти и гибкие, искусные пальцы с квадратными ногтями.

Он смотрел на нее строгим взглядом, а руки его, хотя она и оторвала его от работы, все поглаживали глину.

Когда они непроизвольно сжались в кулаки, словно он готовился к бою, она представила себе его работающим оголенным по пояс.

Настоящий Вулкан, раздувающий кузнечный горн.

— Я работаю с глиной с тринадцати лет, — улыбнулась она, — и с большим удовольствием сделала бы ваш бюст!

Роден нетерпеливо мотнул головой.

Вместо того, чтобы работать, он тратит драгоценное время на бессмысленные разговоры.

Он хотел ответить резкостью, но неожиданно поймал себя на мысли: ему не хочется, чтобы эта красивая и, по всей видимости, целеустремленная женщина уходила.

— Но поймите, — смягчив тон, произнес он, — Ваяние только на пять процентов удовольствию, все остальное — тяжелый труд, переживания и очень часто разочарования…

— Хорошо, — решительно произнесла Камилла, — я согласна помогать вам в качестве секретаря, но при этом я буду лепить!

— Вы будете подметать мастерскую, убирать глину, гипс и всякий мусор за другими? — с насмешкой спросил Роден.

— Если понадобится, то да, буду!

— И никогда не будете жаловаться!

— Никогда…

— Вы способны работать по многу часов каждый день!

— Да…