Женщины Льва Толстого. В творчестве и в жизни

«Левочка отличный какой, я чувствую, что я во всем, кругом виновата, и я боюсь показать ему, что я грустная, знаю я, как этой глупой тоскою мужьям надоедают. Бывало, утешаешься, все пройдет, обойдется, а теперь нет, ничего не обойдется, а будет хуже. Папа пишет: “Муж тебя страстно любит” (от 5 октября 1862 г.: “Тебе была бы жизнь очень трудная, если б ты не попала такому мужу, который так нежно тебя любит и всегда будет тебе служить верной опорой”). Да, правда, любил страстно, да страсть-то проходит, этого никто не рассудил, только я поняла, что увлекся он, а не любил…»

Но она была неправа. И.В. Толстой писал в своей книге «Свет Ясной Поляны»: «Молодая жена, то счастье, выше которого ничего не может быть для мужчины, явилась в лице Софьи Андреевны. “Душенка, Сонечка”– ласково обращался он к ней. Женитьба была для Льва Николаевича огромным событием. Одиночество ребенка и юноши, ранняя самостоятельность мышления и понимание своей исключительности, желание любить и быть любимым всеми – вот внутреннее состояние его, тяготившее, потому что не находило разрешения. Не случайно казачка (в период кавказской службы. – Н.Ш.) ему говорит: “Ведь я тебя люблю, я тебя так жалею! Такой ты горький, все один, все один. Нелюбимый ты какой-то!”. Теперь, после женитьбы, он обретал жену, заботливую, любящую, близкую. Но и не переставал быть требовательным к ней, как был требователен и к себе».

А для него самого важнее всего работа. Даже трудно сказать, что он ставил выше – работу или семью? 15 октября записал: «Все это время я занимаюсь теми делами, которые называются практическими, только. Но мне становится тяжела эта праздность. Я себя не могу уважать. И потому собой не доволен и не ясен в отношениях с другими. Журнал решил кончить, школы тоже – кажется. Мне все досадно и на мою жизнь, и даже на нее. Необходимо работать…»

Софья Андреевна писала в те первые месяцы супружества: «13 ноября. Дурное число – первое что пришло в голову. А мне всегда легче, когда я с ним поговорю. Легче, как эгоистке, чтоб получить его и успокоиться. Правда, я не умею дела себе создать. Он счастливый, потому что умен и талантлив. А я – ни то, ни другое. Одною любовью не проживешь, а я так ограниченна, что покуда только и думаю о нем. Ему нездоровится, думаю, ну как умрет, и вот пойдут черные мысли на три часа. Он весел, я думаю: как бы не прошло это расположение духа, и так наслаждаюсь сама им, что опять ни о чем больше не думаешь. А нет его или он занят, вот я и начну опять о нем же думать, прислушиваться, не идет ли, следить за выражением лица его, если он тут. Верно оттого, что я беременна, я теперь в таком ненормальном состоянии и имею немного влияния и на него. Дело найти не трудно, его много, но надо прежде увлечься этими мелочными делами, а потом заводить кур, бренчать на фортепьяно, читать много глупостей и очень мало хороших вещей и солить огурцы. Все это придет, я знаю, когда я забуду свою девичью, праздную жизнь и сживусь с деревнею».

И очень важное далее: «Я уверена, что в Москве я освежусь в своей прежней жизни и пойму ясно настоящую, конечно, с хорошей стороны, потому что все, что дурно, происходит от меня же. Только бы он перенес терпеливо мое несносное, переходное время…»

Она начинает понимать его особенность, что он «привык быть один и утешаться не людьми близкими, как я, а делом». И считает: «Ну, да и я привыкну».

На первых порах угнетала жизнь в деревне: «А теперь голоса веселого никогда не слышишь, точно умерли все. А он еще сердится, когда я не люблю оставаться без него. Несправедлив он в этом, но он и не может понять, у него семьи не было».

Вот это очень важное замечание. Казалось бы, тот, у кого не было семьи, станет очень хорошим семьянином. Но так бывает далеко не всегда. Вот и Лев Николаевич очень хотел семью, мечтал о ней, но он в то же время ведь не знал, что такое семья и как жить в семье. А Софья знала. У нее была большая, дружная, веселая семья. И замечательно, что она поняла: ему надо помочь понять, что значит такая семья.

Она писала: «…я буду все делать, что ему хорошо, потому что он отличный, и я гораздо хуже его, и потому что я люблю его, и для меня ничего, ничего не осталось, кроме его». И 9 ноября: «Я для него живу, им живу». А вот в нем, как ей кажется, понимания нет, и она старается разобраться в чем дело: «Конечно, я бездельная, да я не по природе такая, а еще не знаю, главное не убедилась, в чем и где дело. Он нетерпелив и злится. Бог с ним, мне сегодня так хорошо, свободно, потому что я сама по себе, а он, слава богу, был мрачен, но меня не трогал. Я знаю, он богатая натура, в нем много разных сил, он поэтический, умный, а меня сердит, что это все занимает его с мрачной стороны. Иногда мне ужасно хочется высвободиться из-под его влияния, немного тяжелого, не заботиться о нем, да не могу».