Женские убеждения

Ноэль выбрала небольшой уютный ресторанчик под названием «У мисс Мари» – деревянные панели и отличная музыка, Смоуки Робинсон и «Miracles». На стол поставили жестяную плошку с маринованными томатами, Зи располосовала твердый помидор, чувствуя, как подается кожица, твердо зная, что разрежет его даже тупым ножом. Ведь она сегодня помогла появиться на свет ребенку. Ребенку ребенка.

Бедная Шара Пик, думала она. Бедная новорожденная малышка Пик. Для своих учеников Зи не могла сделать почти ничего, только покупать зубные щетки и носки, помогать при родах, постоянно терзаться грустью, злостью или страхом.

– И что теперь? – спросила она. – У нее не семья, а дурдом.

– Да, знаю. Все очень грустно, – ответила Ноэль. – Родители ее как-то приходили в школу и едва держались на ногах. В каком они теперь состоянии, не знаю. Вечером в клинику съездит соцработница, мы завтра с ней свяжемся, но перспективы совсем не радужные.

– А в школу ей разрешат вернуться?

– Конечно, вариантов помощи масса. Но я понятия не имею, как она поступит. У нас есть особая программа для матерей, но если честно, меня это все просто убивает. Почему никто не заметил, что девочка беременна? А, это риторический вопрос. Вопрос, который поставят и перед учителями, и перед администрацией на следующем собрании. А я, вне всякого сомнения, предложу устроить внеплановое собрание из-за того, что никто не заметил. Нельзя просто сказать: «Живот у нее был маленький», хотя оно так и было. Новорожденная-то размером с пупсика. Однако врачи из «скорой» сказали, что здоровенькая. Маленькая, но здоровенькая. Легкие, судя по крику, могучие.

– Мне страшно стыдно, что я проворонила. Ничего не замечала. Она на уроки приходила в свободной куртке, – сказала Зи.

– Это уже само по себе тревожный знак.

– Я не знала.

– Разумеется, вы не знали.

Тут Зи подумала, долго ли методистка будет поливать ее дерьмом. Почему Ноэль так свирепо ее не любит, даже после того, что они сегодня пережили вместе, после этой душераздирающей драмы?

– Чем я вас так обидела, Ноэль? – спросила она.

Подошла официантка, сняв противостояние, они сухо продиктовали ей свои заказы. Курица для Ноэль, овощное рагу для Зи. Если ты вегетарианец, в ресторане постоянно приходится есть рагу.

Ноэль подняла глаза – на лице, на удивление, не было никакой враждебности.

– Зи, – сказала она, – не в тебе дело. Вернее, в тебе. В твоей доверчивости. Идеализме.

– Никогда не считала эти качества отрицательными. – Зи покрутила кружку с пивом – ей вдруг мучительно захотелось пить пиво с Грир, а не с этой неприветливой незнакомкой. Все говорили – Чикаго такой замечательный город. «Художественный институт! – восклицали они. – Ночная жизнь. Музыка. Озеро».

Но Зи почти нигде не бывала и почти ничего не видела – трудно полюбить город, если ты в нем совсем один. По крайней мере, Зи было нелегко. Может, удастся уговорить Грир приехать на выходные. Они бы сходили вдвоем на берег этого серебристого озера, побросали камешки в воду, поговорили, что в их жизни есть неприятного, что обнадеживающего. Тем не менее, Зи чувствовала, что эта неприветливая женщина имеет над ней определенную власть. Беспричинную, но реальную. Она заметила, что у Ноэль очень сексуальная шея.

– Качества положительные, если существовать в вакууме, – согласилась Ноэль. – Но когда речь идет о моих детях, мне они представляются совершенно неуместными.

– О твоих детях? – переспросила Зи. – Разве они теперь и не мои дети?

– Ты считаешь своих учеников своими детьми?

– А разве нельзя? Знаешь, могла бы ненадолго и перестать меня воспитывать, – выпалила Зи. – Я новенькая, барахтаюсь, как могу, а сегодня день выдался тот еще. Я пришла в школу, чтобы приносить пользу. Честно. Если пользы от меня нет – ну тогда я не знаю, что делать. А ты возненавидела меня с самого первого дня.

– Думаешь, в тебе дело? – спросила Ноэль. – Да ты просто спица в колесе твоей конторки, не надо мнить о себе слишком много. Знаю, нам сегодня пришлось нелегко, причем нам обеим, но если бы я тебя ненавидела, я бы тут с тобой не сидела. Сбежала бы от тебя подальше.

– Ты хочешь сказать, я тебе нравлюсь? Интересное дело. Кто бы мог подумать.

– Чтобы мне понравиться, тебе еще придется крепко попахать. Но все равно это задачка пореальнее, чем та твоя другая цель, – сказала Ноэль. – Я о спасении детей, которые учатся в школах «Восьмигранника учения».

– Им никакая помощь лишней не будет.

– Твоя – будет, голубушка.

Она чуть слышно пробормотала это ласковое слово – то же, с которым обратилась к Шаре во время родов, и тогда оно прозвучало нежно, а сейчас – резко, бездушно.

– А чья не будет? Кто может спасти восьмигранник, в котором всего семь школ, а у учеников нет совсем ничего? Я признаю, что мне в жизни повезло. Я выросла в Скарсдейле под Нью-Йорком. Я что, виновата в своем классовом происхождении? Ну не испытала я в жизни того же, что и мои ученики, – и что?