Женский портрет

– Я вас так и не отблагодарила… так и не сказала… не была той, кем должна была быть! – продолжала Изабелла. Ею овладела страстная потребность плакать и винить себя, отдаться скорби. Все ее беды слились воедино, сплавились в эту нынешнюю боль. – Что вы, наверное, обо мне думали? Хотя откуда мне было знать? Есть те, кто поумней меня, и посему все открылось мне лишь недавно.

– Не обращайте внимания на людей, – посоветовал Ральф. – Сам я рад покинуть их.

Она вскинула голову, подняла сцепленные ладони, словно молилась ему.

– Это правда? Это так? – спросила она.

– То, что вы были глупы? О нет, – сказал Ральф, ощутимо напрягая волю.

– То, что вы сделали меня богатой, что все мое – это ваше?

Ральф отвернулся и некоторое время молчал. Потом наконец ответил:

– Ах, не надо, все обернулось… вот чем. – Он медленно повернулся к ней. – Но когда бы не это… когда бы не это!.. – Он помолчал. – Мне кажется, я вас уничтожил, – простонал кузен.

Изабелла полнилась уверенностью, что он для боли недосягаем и уже почти оставил этот мир, но даже невзирая на сие ощущение, она бы все равно говорила, ибо все утратило смысл. Все, кроме единственного знания, не причинявшего чистые муки, – знания о том, что они видят истину вместе.

– Он женился на мне из-за денег, – сказала Изабелла. Она хотела излить на кузена все и боялась не успеть, ведь он мог умереть раньше.

Ральф, продолжая глядеть на нее недвижными глазами, сомкнул веки. Впрочем, тут же поднял их и ответил:

– Он был горячо влюблен в вас.

– Да, он был влюблен, однако, будь я бедной, не женился бы. Я не виню вас. Как можно! Хочу лишь, чтобы вы поняли. Прежде я пыталась утаить от вас правду, но то время миновало.

– Я давно все понял, – признался Ральф.

– Я догадывалась, и мне это не нравилось. Зато теперь нравится.

– Я не обижен… Я даже счастлив. – В голосе Ральфа правда слышалась невероятная радость. Тогда Изабелла поцеловала его в макушку. – Я все давно понял, – повторил Ральф, – и это было так странно… так грустно. Вы хотели повидать жизнь, и за это пожелание вас наказали, ведь вам не было этого дозволено. Вас перетерли жернова традиций!

– О да, меня наказали, – всхлипнула Изабелла.

Он прислушался к ее плачу, а затем продолжил:

– Как Осмонд воспринял ваш отъезд? Совсем дурно?

– Сделал так, что мне было очень тяжело решиться. Теперь это неважно.

– Так значит, между вами все кончено?

– О нет, вряд ли что-то закончилось.

– Вы вернетесь к нему? – ахнул Ральф.

– Не знаю, не могу сказать. Я останусь тут столько, сколько будет можно. Сейчас думать не хочу. Да и нет нужды. Мне на все плевать, кроме вас, и этого пока достаточно. Пусть ненадолго, но этого хватит. Здесь, стоя на коленях, у вашего смертного одра, я счастлива так, как давно не была. И я хочу, чтобы вы были счастливы, не думали ни о чем печальном, только чувствовали мое присутствие, мою любовь. Какое нам дело до боли? К чему думать о ней в такие часы? Она не самое глубокое чувство, есть и глубже.

Похоже, время от времени говорить Ральфу становилось особенно тяжело; ему требовалось больше времени, чтобы собраться с силами. Поначалу он словно не думал отвечать на ее последние слова, но прошло много времени, и он просто пробормотал:

– Вы должны остаться здесь.

– Я бы хотела остаться, столько, сколько покажется верным.

– Покажется верным? – повторил за ней кузен. – Да, много же вы думаете о верном.

– Кто-то должен. Вы очень устали, – сказала Изабелла.

– Очень. Вы говорили, что боль – не самое глубокое чувство. Да… так, но все же глубины ему не занимать. Когда б я мог остаться…

– Для меня вы навсегда останетесь здесь, – мягко перебила Изабелла, что далось ей без труда.

Однако Ральф через некоторое время продолжил:

– …Но в конце концов она уходит. Уже проходит. Зато любовь остается. Не знаю, за что нам столько мук. Возможно, я это выясню, но вы еще молоды, и в жизни много чего есть.

– Я чувствую себя очень старой, – возразила Изабелла.

– Снова помолодеете. Я вижу это. Я не верю… не верю… – Он снова остановился, выдохшись.

Изабелла попросила его пока не говорить.

– Нам не нужны слова, чтобы понять друг друга, – сказала она.

– …Я не верю, что столь крупная ошибка, как ваша, может принести большие страдания.

– О, Ральф, сейчас я очень счастлива, – вскричала сквозь слезы Изабелла.

– И помните, – продолжил он, – что пусть вас ненавидели, я любил вас с той же силой. Да… даже… обожал, Изабелла! – томительно и едва слышно выдохнул он.

– О брат мой! – вскричала Изабелла, падая рядом с ним без сил.

Глава LV