Женское нестроение

Не трудно видть изъ этого списка, что литературныя привязанности юныхъ французскихъ читательницъ сложились не по самостоятельному выбору, и подавляющее большинство ихъ — школьнаго происхождеиія. Самое значительное число поклонницъ неожиданно оказывается y авторовъ XVII вка, усердно изучаемыхъ въ классахъ словесности; гораздо меньше симпатій на сторон романтиковъ (Ламартинъ, Гюго, Мюссе), которыхъ школьныя программа допускаетъ въ классы, но безъ особаго покровительства; самый плачевный недостатокъ почитательницъ — y авторовъ посл 1850 года, категорически отрицаемыхъ пуританскою критикою среднихъ учебныхъ заведеній.

Вторая, ярко замтная особенность списка — строго выдержанный націонализмъ симпатій: полное отсутствіе иностранныхъ именъ. За исключеніемъ сказочника Андерсена и уже полусказочника Вальтеръ Скотта, только одному Льву Толстому удалось проникнуть въ очарованный кругъ 133 двичьихъ міросозерцаній, спящихъ въ глубокой родной старин! Намъ, русскимъ, съ нашею международною энциклопедичностью, при огромной жажд нашихъ двушекъ къ чтенію, подобная узкость вкуса такъ же мало понятна, какъ и его поразительная архаичность. Вообразите себ русскую двушку интеллигентнаго круга, откровенно признающуюся, что она незнакома съ Шекспиромъ, Шиллеромъ, Байрономъ, Гейне, Диккенсомъ, Сервантесомъ, Викторомъ Гюго, Гюи де-Мопассаномъ, Мицкевичемъ! Вообразите себ, что она заявляетъ, будто «не любитъ» Чехова, Лъва Толстого, Максима Горькаго, Тургенева, Достоевскаго и лишь съ грхомъ пополамъ допускаетъ Пушкина и Лермонтова, но зато упивается одами Державина, баснями Хемницера, повстями Карамзина и балладами Жуковскаго! Между тмъ, во французской параллели, результаты опроса Реми де-Гурмона именно таковы, и никого во Франціи это, казалось бы, очень плачевное — показаніе не удивляетъ, очень немногихъ смущаетъ, a возмущаетъ уже и совсмъ мало кого. Самъ Реми де-Гурмонъ, напримръ, лишь успваетъ высказать мимоходомъ сожалніе, что французская двушка не знакомится съ классическими литературами античнаго міра, да наградитъ отечество совтомъ: «женщина не должна быть ретроградкою, — довольно, если она консервативна»! Такъ что и онъ къ французской программ женскаго чтенія относится, хотя и отрицательно, однако, безъ остраго негодованія и даже, пожалуй, безъ негодованія вовсе.

При націоналистической и архаической окраск своего чтенія, французская барышня, понятно, должна оставаться очень вдалек отъ соціальныхъ идей своего вка. Возобновимъ сравненіе: часто ли можно встртить въ русской интеллигенціи двушку, которой чужды имена Блинскаго, Добролюбова, Чернышевскаго, Герцена, Салтыкова, Михайловскаго, Владиміра Соловьева? Марксистокъ и народницъ y насъ было не меньше, чмъ марксистовъ и народниковъ; «идеалистокъ» чуть ли не больше, чмъ идеалистовъ. Во Франціи — ничего подобнаго. Изъ 133 барышенъ ни одна не обмолвилась именами ые только какихъ-либо новыхъ свтилъ соціальной философіи, врод Фулье или покойнаго Гюйо, но весьма очевидно, что для собесдницъ Реми де-Гурмонъ не существуютъ ни Прудонъ, ни Фурье, ни Огюстъ Контъ, ни даже Вольтеръ и Руссо и энциклопедисты XVIII вка. Ихъ философскія симпатіи умираютъ съ Боссюэтомъ и Фенелономъ; чтобы воскреснуть въ Шатобріан. Вкъ деизма — для нихъ мертвая точка прошлаго. A въ XX столтіи он ухитряются жить, не зная и не нуждаясь знать Дарвина, Шопенгауэра, Карла Маркса, Спенсера, Ницше…