Жены и дочери

– Ты связалась с ним по собственной воле, и с мистером Престоном ты тоже как-то умудрилась связаться и поставила себя в столь двусмысленное положение, – (миссис Гибсон не могла выговорить «неприличное», хотя слово и вертелось у нее на языке), – что, когда появился действительно достойный претендент – красивый, воспитанный, джентльмен до мозга костей, да еще и с недурным состоянием, – ты вынуждена была ему отказать. Ты кончишь старой девой, Синтия, и тем самым разобьешь мне сердце.

– Совершенно не исключено, – тихо откликнулась Синтия. – Порой мне кажется, я именно из того теста, из которого слеплены старые девы!

Голос ее звучал проникновенно и немного грустно.

Миссис Гибсон продолжала:

– Я не намерена выведывать твои тайны, пока они остаются тайнами, но, если они на слуху у всего города, мне кажется, я имею право знать, что к чему.

– Но, мама, я и помыслить не могла, что обо мне ходят слухи! И даже теперь не представляю, как все это произошло.

– А уж я и подавно. Мне известно одно: ходят слухи, что ты была помолвлена с мистером Престоном, обещала выйти за него замуж, – и что, спрашивается, я-то могла поделать с тем, что ты передумала, как я ничего не могла поделать с тем, что ты отказала мистеру Хендерсону; а теперь вся вина за твою неосмотрительность валится на меня. По-моему, это очень жестоко.

Миссис Гибсон заплакала. И в этот момент вошел ее муж.

– А, дорогая, ты вернулась! Добро пожаловать домой, – сказал он, галантно подходя к ней и целуя в щеку. – Как, в чем дело? Ты плачешь? – И он тут же пожалел, что явился домой так рано.

– Да! – подтвердила она, приподнимаясь и тем самым умоляя о сочувствии – в любой форме, любой ценой. – Я вернулась и как раз рассказываю Синтии о том, как сурово со мной разговаривала леди Камнор, и все из-за нее. Ты представляешь, она взяла и обручилась с мистером Престоном, а потом разорвала помолвку! Все только об этом и говорят, слухи дошли даже до Тауэрс.

Глаза мистера Гибсона на миг поймали взгляд Молли, и он сразу же все понял. Сложил губы, будто чтобы свистнуть, но не издал ни звука. Как только мать ее заговорила с мистером Гибсоном, с Синтии слетела вся ее самоуверенность. Молли села с ней рядом.

– Синтия! – проговорил он очень серьезно.

– Да? – откликнулась та тихо.

– Это правда? Я что-то подобное слышал и раньше, хотя и обрывочно. Но если так, речь идет о серьезном скандале, и в этом случае тебе необходим защитник и покровитель – друг, который знает всю правду.

Ответа не последовало. Только после долгой паузы Синтия произнесла:

– Молли все знает.

Суровость мужа заставила даже миссис Гибсон замолчать, и она не высказала вслух мелькнувшую в голове завистливую мысль: Молли доверили тайну, о которой она, миссис Гибсон, не имела понятия. Мистер Гибсон ответил Синтии не без запальчивости:

– Да! Мне известно, что Молли все знает, а еще – что из-за тебя, Синтия, ей пришлось сносить наветы и оскорбления. Однако всю правду она мне открыть отказалась.

– Но кое-что все же рассказала, да? – сокрушенно спросила Синтия.

– У меня не было другого выхода, – откликнулась Молли.

– Она не назвала твоего имени, – сказал мистер Гибсон. – Полагаю, сама она тогда думала, что сумела его утаить, но все факты указывали в одном направлении.

– Почему она вообще с вами об этом заговорила? – горько произнесла Синтия.

Этот вопрос и тон, которым он был задан, вывели мистера Гибсона из себя.

– Потому что ей пришлось оправдываться передо мной – мне стало известно, что о моей дочери ходят грязные сплетни, якобы она встречается наедине с мистером Престоном, и я пришел к ней за объяснением. Не нужно переваливать вину на других, Синтия, это ты вела себя коварно и легкомысленно, да еще и Молли умудрилась втянуть с собой в эту грязь!

Синтия вскинула голову и посмотрела на него:

– И вы говорите это обо мне, мистер Гибсон? Говорите, даже не зная всех обстоятельств?

Он погорячился, и сам это знал. Однако прямо сейчас признать это был не в состоянии. Мысль о том, что его милая невинная Молли с таким смирением снесла столько поруганий, не позволила ему взять обратно свои резкие слова.