Жеребята (СИ)

Все, как один, белогорцы повернулись в сторону зияющего провала. Эйлиэ протянул руку вниз - и на край свисающей над бездной скалы взобрался человек в белогорском плаще - ровесник Иэ. На плече его сидел орел, одно крыло его было бессильно опущено, а второе - распахнуто, покрывая плечи незнакомца.

Сокуны расступились перед ним, кто-то выронил меч, кто-то в ужасе закрыл лицо.

- Ты - сын Запада? - смело спросил его Эйлиэ, не убирая нож.

- Нет, - ответил белогорец из пропасти. - Я такой же человек, как и вы.

Солнце освещало его лицо, и Игъаар с Рараэ смотрели на гостя из бездны. Они не видели, что Иэ, все еще крепко обнимающий их, побледнел, как белогорское полотно для молитвы.

Белогорец прошел сквозь толпу и встал на камень рядом с Иэ. Следом за ним на камень вскочил вырвавшийся из кольца сокунов Йоллэ.

- Вы требовали свидетеля, сокуны? - спросил пришедший из пропасти. - Ваши слова падут на ваши головы.

- Он говорит на старом белогорском языке, - зашептались внизу.

- Вы позволили стрелять в птицу Всесветлого из священного лука, - с горечью продолжил он, гладя перья орла.

Лук натянется, и стрела пронзит

Птицу милости Всесветлого,

Когда закончится мудрость в Горах,

Когда подземные источники закипят,

Когда болотные боги получат ладан и жертвы,

А истина будет гонима,

Когда не взыщут Великого Уснувшего,

Когда забудут о милостях Всесветлого,

Придут горькие дни падения Белых гор!

Для чего устремились вы к болотам, о белогорцы?

Для чего гоните истину, о дети Света?

Свет сияет, но ослепшие не видят,

Гром гремит, но некому взойти в грозу на скалу,

Молния сверкает, и никому нет дела.

Пришедший говорил громко, нараспев - и белогорцы все ближе и ближе подходили к белому камню, а черный человечек делал какие-то знаки своим людям, но они не смотрели на него, и отходили все дальше и дальше к тропам, ведущим вниз.

- Вы хотите разбудить Уснувшего - а готовы сбросить в пропасть человека, который познал, что Уснувший не спит. Не зависть ли говорит в ваших сердцах? - продолжал пришедший. - Вас пугает имя карисутэ, вас пугает имя Тису, Того, в Котором явился Великий Уснувший. Что ж... если вы стреляете в орлов, то зачем вам истина?

- Мы желаем услышать учение карисутэ, о незнакомец, - проговорил один из белогорцев, опирающийся на посох. - Слишком много слухов ходит о нем, и слишком мало правды. Белые горы перестали быть приютом свободы, в них зажглись огни болот - поэтому и вылетела эта стрела из лука сокуна, носящего плащ белогорца. Не белогорец стрелял в птицу, о странник! Не белогорец, но тот, кого мы допустили подглядывать и наушничать, потому что забыли, что нет ничего выше и важнее приближения к истине.

- Пусть благородный ли-шо-шутиик, вынесший из бездны птицу милости Всесветлого, говорит к нам! - закричали белогорцы.

- Милость Всесветлого явилась не малой частью, не в птице и не в солнечном свете, не в сиянии зари и не в первом луче света. Милость Всесветлого явилась в Сыне Его, шагнувшего и ставшего посреди людей, - сказал пришедший. - Ибо в этом исполнились древние слова - "если один из них неверен, то другой - верен". Если некому приносить жертвы, то приходит Жеребенок Великой степи. Если люди говорят, что Сотворивший мир - уснул, то Он приходит и умирает, чтобы уверить их, что Он не спал. И воссиявает среди них - чтобы печаль о Его сне более не касалась их сердец. И если белогорец познал эту тайну, то заслуживает ли он казни или изгнания, о белогорцы?

- Вот, два ли-шо-шутиика на твоей стороне, о Иэ! - воскликнул Йоллэ. - Сойдем же с камня вместе - ты и твои благородные ученики!

И Эйлиэ разрезал ремни на руках Игъаара и Рараэ, а потом поднял руки вверх, и запел, а за ним - оставшиеся белогорцы:

- О, восстань!

Утешь ожидающих Тебя,

обрадуй устремляющих к Тебе взор.

- О, восстань!-

Тебя ждут реки и пастбища,

к Тебе взывают нивы и склоны холмов,

- О, восстань!-

к Тебе подняты очи странников,

в Тебе - радость оставленных всеми,

- О, восстань!-

чужеземец и сирота не забыты Тобой,

чающие утешения - не оставлены.

Слава Тебе -

Ты восстал!-

В видении Твоем забывает себя сердце,

касаясь риз Твоих, не в силах говорить -

Ты восстал -