Жернова. 1918–1953. Москва – Берлин – Березники

— То, что вы видите своими глазами, — повел ротный рукой в меховой рукавице, — есть хутор бывших казаков, которые всегда были за веру, царя, мать его в подкову, и отечество, и пили нашу народную кровь с помощью своих казацких нагаек. Их время кончилось. Поскольку они саботируют нашу власть, не хотят сполна сеять хлеб и кормить рабочий класс и остальных трудящихся масс, они теперь отправлены туда, где раньше царь держал доблестных защитников трудового народа. Пусть эти палачи всемирного пролетариата на собственной шкуре спытают, каково было трудящему народу при проклятом капитализме и царизме. Особенно народам Кавказских гор, которых царские сатрапы всегда подавляли и истребляли, как бешеных собак. Те страшные времена прошли. Но это не значит, что скотина и весь инвентарь должны пропасть пропадом. Скоро в эти хутора и станицы спустятся люди гор, ингуши и чеченцы, которых царизм загнал на дикие скалы, где не растет даже лопух, почему они там и пухли поголовно с голоду. Эти бедняки-горцы должны получить все из наших рук в их руки, как оно было и есть. Для этого нас сюда и прислали. А еще для того, чтобы казачьи контры не могли избегнуть заслуженной кары, если какой прыткий решит утечь от наших доблестных чекистов и устроить зловредный акт для нашей советской власти путем поджога и разной другой провокации. Такая наша задача, на которую мы поставлены товарищем Сталиным, нашей большевистской партией и советской властью, поскольку мы есть армия всемирного трудового народа! Ура!

— Ур-рррааа! Ур-рррааа! Ур-рррааа! — прокричали уже порядком продрогшие красноармейцы, широко разевая рты, выбрасывая из них вместе с криком густые клубы пара.

Большая стая галок и ворон сорвалась с крестов церквушки и с вытянутых в свечку тополей, окружающих площадь, заметалась, крича вразнобой что-то свое, птичье, очень похожее на "ура", и красноармейцы заулыбались, вспомнив свои оставленные села и деревни, где стоят такие же церквушки, и так же окружают их деревья, и те же галки и вороны считают их своим домом.

* * *

Вчера утром отдельная Белгородская стрелковая бригада выгрузилась из вагонов прямо посреди степи и походным маршем двинулась вдоль Терека, оставляя в станицах и хуторах свои роты и таким образом отсекая правобережье от остальной России. Многие хутора, особенно небольшие, были совершенно безлюдны и встречали проходящие колонны истошным ревом, визгом и блеянием непоеной и некормленой скотины.

Роте Левкоева достался хутор Матюхинский, засыпанный недавно выпавшим снегом. Хаты выстужены, в иных окнах выбиты стекла, а на подворье, на свежем снегу, ни единого человеческого следа.

Рота вошла в хутор поздним вечером, все промерзли и устали после почти десятичасового перехода по морозу и против ледяного ветра, но красноармейцы, едва были распределены по хатам, сразу же принялись кормить и поить скотину, доить коров, и не только потому, что такой приказ получили от ротного, но и потому, что это были в основном вчерашние крестьяне, которые не могли равнодушно смотреть на страдание ни в чем не повинной животины. Да и уснуть из-за этого истошного мычания, блеяния, визга было невозможно. Так что спать рота легла за полночь, встала поздно, благо, большого начальства поблизости нет, а командир роты Левкоев понимал, что невыспавшийся красноармеец для дела мало пригоден.

Сейчас на хуторе было тихо. Лишь кое-где брехали и выли собаки, потерявшие своих хозяев и не попавшие под горячую руку спецподразделений НКВД, осуществлявших выселение казаков.

— Задача перед нами на сегодня такая, — говорил комроты, поворачиваясь то влево, то вправо. — Первый взвод высылает парные патрули вниз по течению Терека в сторону хутора Степного до стыка с патрулями первой роты, чтоб патруль от патруля в пределах видимости; второй взвод — то же самое вверх по течению в сторону хутора Вострюкова до стыка с патрулями третьей роты; третий взвод — по дороге на хутор Верстовой. Всех гражданских задерживать и приводить в хутор, то есть сюда, а уж мы с комиссаром разберемся, кто и откудова. Остальные, кто свободен от несения службы, занимается по хозяйству: навоз чистить, где что починить, окна вставить и так далее. Чтоб я не видел никого болтающегося без дела по аулу… по хутору то есть. Взводные, забирайте людей и выполняйте приказание.

Комиссар что-то сказал ротному, тот покивал головой.

— Вот комиссар напомнил мне, что люди, которые придут сюда, являются, по дикости своей, верующими в бога мусульманами. А мусульмане свиней не едят. Отсюда вывод: ротные старшины могут свиней и поросят отправлять на кухню. Но не всех сразу, а то объедитесь, понос прохватит.

Последние слова были встречены дружным хохотом всей роты, оборванным командой «смирно».