Жернова. 1918–1953. За огненным валом

— Холодно у вас здесь, — пожаловался джентльмен, сжимая на шее отвороты пальто рукою в черной перчатке. — Даже не верится, что мы на тридцать пятой широте.

— Высокогорье, сэр, — тут же откликнулся носильщик. — Почти пять тысяч футов над уровнем моря. Зато у нас воздух, какого вы не сыщите нигде в мире, — убежденно добавил он. — И самая лучшая вода.

— Ага, вот это мне нравится, — произнес джентльмен, останавливаясь напротив двухэтажного дома со стрельчатыми окнами, маленькими балконами, с черепичной крышей, с ангелочками над входом и вывеской, на которой изображены кровать, стол и улыбающийся джентльмен с огромными усами. — Как тебе, дорогая?

— По-моему, очень недурно, — произнесла женщина.

— У вас хороший вкус, мои господа, — одобрил выбор носильщик, поворачивая тележку к двери. — Здесь вы хорошо проведете время.

Миновало два дня, наступило воскресенье. Утро выдалось солнечным, безветренным, хотя и морозным. Знакомая нам супружеская пара проснулась в семь часов. Первым открыл глаза и встал муж. Он включил радио, прошлепал в ванную комнату и долго там плескался под душем. Затем его место заняла жена. Они все делали молча, будто их обязанности расписаны и затвержены раз и навсегда и не могли быть изменены ни на один параграф, ни на одну букву. Пока они приводили себя в порядок, успели прослушать сводку последних новостей, в которых военным действиям в различных частях света отводилось значительное место. Рассказывалось о сражениях в Тихом океане американского флота с японским, о боях на островах Малайского архипелага, о грандиозной битве в Арденнах с танковыми полчищами Гитлера, о продвижении русских армий на Балканах; с возмущением говорилось о том, что Сталин преступно медлит начать наступление в Польше, которое бы существенно облегчило положение войск союзников, попавших в арденнскую мясорубку.

Оглядев друг друга придирчивым взглядом, муж и жена покинули номер и стали спускаться в бар по узкой деревянной лестнице. Лицо женщины при этом выражало полную отрешенность от всего земного, и ни у кого не могло возникнуть ни малейшего сомнения, что утро она провела за усердной молитвой.

Едва супружеская пара приступила к завтраку, как глухую тишину городка нарушил когда-то веселый и пронзительный, а теперь сиплый и печальный гудок паровоза, стук колес и шипение пара прибывшего в городок пассажирского поезда. А еще через несколько минут послышался топот множества ног и многоголосый говор. И в отель буквально ворвалась, толкаясь и галдя, толпа джентльменов в шляпах, иные с тростями, в длиннополых пальто, под которыми, когда джентльмены разоблачились, оказались потертые пиджаки и брюки с пузырящимися коленями, многие при галстуках. Их ждали, и потому с утра пораньше на кухне скворчало мясо, пахло жареным луком, лавровым листом и перцем, суетились хозяин гостиницы, бармен и ресторатор, сновали между столиками, расставляя приборы и сверкая белозубыми улыбками, чернокожие официантки.

Было заметно, что эти посетители здесь не впервой, что они будто вырвались из заточения, и теперь наслаждаются свободой и возможностью удовлетворить свои весьма скромные желания. Часть из них, наиболее молодая, кинулась к стойке бара. Одни потребовали виски, иные даже без содовой и льда, то есть таким, какое оно в бутылке. Другие заказывали бренди или семидесятиградусный кубинский ром, а были и такие, кто предпочитал русскую водку. Выпив по две-три порции, джентльмены расселись за столики, закурили и затараторили о чем-то своем, так густо пересыпая свою речь специальными терминами, что понять их смог бы далеко не каждый, даже весьма образованный человек. Тем более что многие изъяснялись на английском с таким ужасным акцентом, пересыпая свою речь немецкими, итальянскими, фламандскими, норвежскими и прочих наречий словами, что можно было раскрыть рот от изумления и подумать: уж не случилось ли новое вавилонское столпотворение?

Супружеская пара оказалась как раз посреди этого столпотворения. Другие бы на их месте постарались поскорее закончить свой завтрак и покинуть галдящее на все голоса замкнутое пространство, но они, видать, и в этом случае не собирались отказываться от своей привычки есть медленно, тщательно пережевывая пищу и не тотчас же набивая рот новой порцией, как только исчезала в желудке предыдущая.

Однако всякое действо когда-нибудь заканчивается, уступая место следующему, и наша пара, допив минеральную воду и вытерев губы бумажной салфеткой, поднялась и чинно прошествовала к выходу. И никому не показалось странным, что их уход совпал с появлением в баре высокого еврея в круглых очках, а в остальном ничем от других не отличающегося. Его встретили насмешками:

— Клаус! — кричали ему со всех сторон. — Ты не забыл купить в аптеке клистир? А презервативы? А что дочка аптекаря? Она по-прежнему строит тебе глазки? Смотри, Клаус, узнает жена, пришьет солдатскую пуговицу к твоему гульфику!

И здоровый хохот прокатился по залу, искрились влагой глаза, и Клаус хохотал вместе со всеми, похлопывая себя по карманам: мол, купил все, что надо.

Глава 27