Жернова. 1918–1953. За огненным валом

Супружеская пара, между тем, не спеша шествовала по тихой улице, по ее теневой стороне, скорее всего, по привычке, выработанной проживанием на жарком юге, потому что солнце, поднявшееся из-за горного хребта, хотя и припекало весьма основательно, но воздух оставался холодным, и лес, все еще окутанный голубой дымкой тумана, продолжал коченеть от ночного холода. Пара замедлила шаг напротив аптеки, джентльмен закурил сигарету, а женщина, бросив быстрый взгляд на ее окна, решительно взяла его под руку. Они пересекли улицу, поднялись по ступенькам, открыли входную дверь, над которой висела скромная вывеска: «Григулевич и К. Лучшие лекарства и препараты». Звякнул над дверью колокольчик, из-за прилавка на посетителей глянули настороженные глаза пожилого еврея, губы его раздвинулись в дежурной улыбке, изжеванный голос произнес дежурную фразу:

— Доброе утро, господа. Милости просим в наше заведение. Только здесь вы найдете все, что нужно для вашего здоровья.

Джентельмен снял шляпу и слегка поклонился.

— Нам нужны пилюли от насморка в светло-зеленой упаковке, — произнес он вкрадчивым голосом.

— К моему глубочайшему сожалению, сэр, остались пилюли только в темно-синей упаковке. И тех всего девять штук.

— Какая жалость, — покачал головой джентльмен. — Но, может быть, вы приготовите их к завтрашнему дню?

— О да! Разумеется! — воскликнул аптекарь с нескрываемой радостью, будто его избавили от ужасных неприятностей. И тут же предложил: — Кстати, господа могут сами понаблюдать за их приготовлением. — И глазами показал на дверь, ведущую во внутренние помещения, затем возвел их к потолку.

Посетители, не задерживаясь, как будто они бывали здесь ни раз, скрылись за этой дверью, поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и вошли в комнату, окна которой были закрыты ставнями.

Внутри горел свет. Их встретил молодой человек в очках. Мужчины пожали дуг другу руки и похлопали друг друга по плечам. И даже спутница джентльмена, как это, видимо, принято в Мексике. Или где-то там еще. При этом лицо ее потеплело при виде молодого человека, узкие губы большого рта раздвинулись в улыбке, что придало ее лицу милое, вполне домашнее выражение, точно молодой человек был ее сыном или братом.

— Сейчас Анна проявит, — сообщил молодой человек с той убежденностью, с какой говорят о том, что известно всем присутствующим. И далее с изумлением и даже испугом на лице: — Он принес целых восемь пленок! Представляете? Говорит, что на них все о проекте «Манхеттен», то есть почти весь доклад Оппенгеймера президенту Рузвельту. За исключением общих мест. Они предполагают взорвать свою бомбу в этом году. Можете себе представить! — воскликнул молодой человек, округляя свои глаза. И добавил: — Я передал ему новые кассеты с микропленкой…

— Это очень хорошо, — произнес джентльмен недовольным тоном. — Но из Центра просят подробности обогащения урана, чертежи взрывного устройства. Короче говоря, все, что касается бомбы и ее производства. До мельчайших деталей.

Молодой человек замахал руками, как бы останавливая джентльмена, способного повторять вновь и вновь прописные истины. И тут же воскликнул с тем восторгом, который доказывал, что всякое произнесенное им слово ему самому кажется откровением, которое нельзя воспринимать без восторга:

— О, мы всё понимаем! Клаус заверил, что он сделает все, чтобы СССР не слишком отстал от Америки в этом вопросе. Он понимает, какие проблемы это может создать в будущем. Кстати, об этом же говорят Оппенгеймер, Бор, Ферми, Сциллард и другие атомщики. Оппенгеймер даже написал письмо Рузвельту от имени других ученых, чтобы президент разрешил поделиться секретами с русскими. Они считают, что если Америка будет обладать атомной бомбой единолично, то произойдет катастрофа. Рузвельт пока ничего на это письмо не ответил, — закончил он на падающей ноте и уставился на своих гостей с ожиданием такого же восторга.

— И не ответит, — отрезал джентльмен. — Они даже англичанам не раскрывают свои секреты. А уж казалось бы… — И развел руками. Затем спросил: — А что генерал Гровс? Какие меры он принимает против утечки информации?

— О! Генерал Гровс! Да те же самые! — и от презрения лицо молодого человека перекосило поближе к правому уху. — Все, кто допущен к работе в Лос-Аламосе, фигурируют под чужими именами, никого не выпускают из зоны после двадцати двух часов, каждый занят своим узким делом, над каждым стоит охранник, всех обыскивают… кроме нескольких особо важных персон. Чем мы и пользуемся. Гровс уверяет, что охрана объекта поставлена им так, что ни туда, ни оттуда не пролетит даже муха. Ну и… по-прежнему на уик-энд отпускает ученых и специалистов сюда и в Санта-Фе… Кстати, оттуда передали, что у них тоже скопилось много материалов для Москвы…