Жернова судьбы

– Пошла вон, говорю, дура! – с этими словами он спихнул её с кровати, девушка, не удержавшись, упала наземь со звуком, словно лепёшка из дрожжевого теста шлёпнулась, вскочила, кое-как набросила на себя рубаху и сарафан, схватила в охапку остальные вещи и, всхлипнув, выскочила из опочивальни.

Саша встал, потянулся и подошёл к зеркалу. С Иваном они были одного возраста, но если старший брат был крепким и поджарым, ни жиринки не было в его теле, привыкшем к бесконечному движению, то младший потихоньку начал добреть от неумеренных возлияний и развлечений, появился небольшой животик, мышцы как будто начали заплывать жирком, и весь он становился каким-то мягкотелым, дебелым. Молодой человек критически осмотрел себя:

– Надо бы физические упражнения делать. Хоть английской борьбой вместе с Федькой… или на лошади почаще скакать, а не в карете разъезжать… или самому крестьян пороть… но это как-то не по-барски, что ли?

Но потом вспомнил, какие смешанные ощущения возникли у него, когда он самолично расправлялся с Ванькой, какое сладкое, тянущее чувство возникло в низу живота, сродни естественной похоти, и призадумался:

– А почему, собственно, не по-барски? Салтычиха сама суд творила, своими руками, и никто её не осуждал… только осторожней надо быть!

Саша позвонил в колокольчик, вошёл лакей.

– Умыться мне и одеться! Живо!

После сытного и продолжительного завтрака и ничем не обременённой беседы, когда был уже час пополудни, Болтов, утерев губы салфеткой, сказал:

– Ну что, Александр Андреич, проведаем твоего смутьяна?

Саша взглянул на него:

– Помнишь, Николай Палыч, о чём я просил? Не искалечь его. Пригодится ещё.

– Ты, Зарецкий, как собака на сене! – ухмыльнулся помещик. – И что делать с ним, не знаешь, и покуражиться хочешь, но не до смерти, и мне не позволяешь позабавиться вдосталь!

– Николай Палыч, как думаешь, ежели я сам расправу буду учинять над крепостными? Для моциону? Не чересчур ли будет?

– А ты как думаешь? Отец родной уму-разуму своих детей сам не учит? На других ответственность перекладывает? Ты для своих крестьян отец родной, они должны это назубок знать и принимать от тебя всё с покорством и радостью. Да благодарить за науку, что ты о них радеешь и заботишься. Пойдём, Зарецкий, и не забивай себе голову: чересчур – не чересчур… Конечно, делай, как сочтёшь нужным. Пойдём, с Авдейкой познакомлю.

Болтов повёл своего гостя к чёрному ходу, там открыл дверь в подвал, прихватил фонарь, и они спустились по крутой лестнице. В нос ударил смрад. Саша закашлялся, вытащил надушенный платок и прижал к лицу.

– Да, не восточные ароматы, согласен, но привыкаешь, – усмехнулся хозяин. – Вот здесь у меня для самых непокорных есть разнообразные вразумляющие средства.

Узкий тёмный коридор имел маленькие лакуны направо и налево, забранные решётками.

– Это камеры, в которые я помещаю своих ослушников, сейчас они пустуют, как видишь. А там дальше Авдей-воробей и его царство.

Они вошли в довольно просторную клеть, которая освещалась дымными факелами, в углу горел небольшой очаг, вдоль стены стояла длинная лавка, на ней был разложен разнообразный инструмент (Саша даже не стал приглядываться, какой), на стене висели плети, кнуты, ремни и прочие орудия усмирения непокорных. В углу стояла кадка с пучками розог. Также клеть была оснащена сооружением, в котором молодой барин узнал дыбу, стояли какие-то стулья и ящики и ещё одна конструкция, не похожая ни на что из того, что ему доводилось видеть.

К стене был прикован его брат. Руки и ноги его были растянуты по диагонали, так что он походил на морскую звезду. Голова повисла на грудь. Иван был абсолютно нагим. Саша заметил это и отворотился.

– Ну, прости, друг мой, у меня свои правила, – осклабился Болтов.

На звук его голоса повернулся невысокий мужик, колдовавший у очага, и согнулся в поклоне:

– Здравствуйте, барин!

– Ну вот, Александр Андреич, знакомься, Авдей, заплечных дел мастер! Авдей, поприветствуй барина!

– Доброго вам здоровья, барин! – мужик поклонился и выпрямился.

Александр с изумлением уставился на него, потом перевёл ошеломлённый взгляд на Болтова. Тот посмеивался, глядя на ошарашенного друга.

– Это..? – вымолвил Саша.

– Это Авдей. Незаконнорожденный сын моего отца. Как видишь, вполне доволен жизнью. Так, Авдейка-воробейка?

– Премного благодарен, барин, дай вам Бог здоровья и счастья! – бойкой скороговоркой сыпанул мужичок, являвшийся почти точной копией своего хозяина, такой же невзрачный, непримечательный, только более мускулистый и широкий в плечах. Выше пояса он был обнажён, только длинный кожаный фартук закрывал грудь и висел ниже колен, волосы были перехвачены тесёмкой, на запястьях красовались кожаные же наручи.

Александр тряхнул головой и перевёл взгляд на Ивана, распятого у стены.

– Он жив? – спросил с беспокойством.

– А что ему сдеется-то? Шывыряется, когда палкой тыкнешь, – с этими словами палач ткнул заострённой палкой под рёбра пленника, и тот дёрнулся.

– Авдей, ты помнишь, о чём я говорил? – строго спросил Болтов. – Без увечий! Имущество моего друга не должно пострадать!