Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

— Я ее не убивал. Мне сказал Берия, что о ее расстреле есть указание свыше. У меня не было никаких сомнений в том, что такое указание действительно было получено».

Сам Берия на вопрос, кто отдал Меркулову распоряжение о похищении, а затем убийстве Симонич-Кулик, ответил:

Архив

«Яполучил небольшую сводку о Кулик. Вернее, я попросил, чтобы мне дали о ней сводку. Получив сводку, я показал ее. Мне было приказано изъять Симонич-Кулик, и так, чтобы никто об этом не знал. Получив такие указания, я вызвал Меркулова и Влодзимирского, поручил провести операцию. Они выполнили мое поручение».

О том, что Симонич отводилась вполне определенная роль в большой охоте Берии, говорят и документы, отправленные 17 декабря 1953 года Генеральным прокурором Союза ССР Р.А. Руденко председателю специального судебного присутствия Верховного Суда СССР И.С. Коневу — «дополнительные для приобщения к делу № 0029 по обвинению Берии Лаврентия Павловича и других в качестве вещественного доказательства фотокопии 4-х документов, подлинники которых обнаружены и хранятся в архиве МВД СССР». Среди них — фотокопии списка персонального состава семей осужденных военных работников, подписанного Влодзимирским с резолюциями Берии и Меркулова, на трех листах и дополнительного списка членов семей бывших военных работников, подписанного Родосом, на одном листе.

В этих списках, кроме Киры Симонич-Кулик, семьи М.М. Каюкова, бывшего начальника материальной части ГАУ, адъютанта заместителя наркома обороны Кулика; С.С. Склизкова, начальника стрелкового отдела ГАУ; Г.К. Савченко и многих других друзей, товарищей, сослуживцев тогда еще маршала Кулика.

Одним из них довелось пройти через испытания тюремных застенков и лагерей, других постигла участь расстрелянных мужей, отцов.

Расстреляли и Симонич-Кулик. Влодзимирский, арестованный в 1953 году в качестве соучастника бериевских преступлений, рассказал:

Архив

«Гражданку Кулик мы с Мироновым (начальник управления НКВД) доставили в помещение НКВД в Варсонофьевском переулке. Нас там встретил во дворе комендант Блохин, который вместе с Мироновым отвел ее во внутреннее помещение нижнего этажа этого здания. Я с ними пошел в первое помещение и остался там, а Блохин с Мироновым повели гражданку Кулик в другое помещение, где ее и расстреляли. Через несколько минут мы вышли уже во двор с Мироновым, и Блохиным. К нам подошли прокурор Бочков и заместитель наркома внутренних дел СССР Кобулов. Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведен в исполнение. Бочков тогда выругал Блохина, сделав ему строгое замечание, что он привел приговор в исполнение, не дождавшись его и Кобулова.»

Вот вам и вся социалистическая законность. Прокурор СССР пожурил начальника комендатуры НКВД за то, что совершенное без суда и следствия убийство произошло в его отсутствие, не на его глазах. Вот и всё.

Личного героизма мало

В тот момент, когда составлялись те списки, потерялся, пропал сам Кулик. Это было уже слишком — исчезновение на фронте полного маршала, заместителя народного комиссара обороны, представителя Государственного комитета обороны. Уехал в войска, и с концами. Ни слуху, ни духу.

В штабе фронта знали, что Григорий Иванович 23 июня прибыл в расположение управления 10-й армии, изрядно перепугав своим внезапным появлением не только командарма генерала К.Д. Голубева, но и весь начальствующий состав штаба. Впрочем, поначалу его приезду даже обрадовались, потому что надеялись не только заполучить от замнаркома реальное представление о положении дел на фронтах, но и хотя бы кое-что узнать (в рамках разрешенного, понятно) о мерах, которые предпринимаются в Москве для организации настоящего отпора врагу.