Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Сразу возникают параллели с действиями вождей Парижской Коммуны, одной из причин гибели которой называют недостаточно последовательную борьбу за ликвидацию буржуазных правовых учреждений, чрезмерную мягкость и снисходительность к своим врагам. По мнению М.В. Кожевникова — автора «Истории советского суда», изданной в 1957 году, вместо того, чтобы сразу уничтожить старый судебный аппарат и привлечь трудящихся к работе суда, Парижская Коммуна сохранила судей старого режима, этих самых фанатичных защитников буржуазии, предлагая им судить по новым правилам. Однако судьи либо саботировали указания Коммуны, либо убегали в Версаль — в лагерь контрреволюционного правительства. Главный урок, который должен был извлечь российский пролетариат, заключался в том, чтобы немедленно после захвата власти уничтожить старый суд и другие органы юстиции и приступить к созданию пролетарского суда, поставить судьями не старых чиновников, а рабочих и крестьян, преданных делу социалистической революции.

Похоже, после неудачной агитации старорежимных судей в Петрограде большевики вспомнили о просчетах парижских коммунаров и решили не повторять их ошибок, особенно в части слома старого суда и снисходительности к своим противникам. Из воспоминаний П.И. Стучки:

Воспоминания

«Инициатива законодательства не была ограничена — и так в один прекрасный день я вместе с тов. Козловским (М.Ю. Козловский в 1917 г. возглавлял следственную комиссию при Петроградском Совете, впоследствии был членом коллегии Наркомата юстиции РСФСР по гражданскому праву. — Авт.) сели, написали и представили в Совнарком на половинке листа почтовой бумаги проект декрета «Об уничтожении сословий и гражданских чинов». Проект совершенно неожиданно встретил сопротивление в собственных рядах. Особенно предложение упразднить общие судебные установления, как-то окружные суды, судебные палаты, Правительствующий Сенат со всеми его департаментами, военные суды всех наименований, а также коммерческие суды и институт мировых судей, избираемых путем прямых выборов. Пугала мысль, как суду обойтись без законов. Напишем, мол, раньше новые законы, а затем уже распустим и старые суды и назначим новые. Опасным противником декрета был Луначарский. Но случилось чудо. На заседании Совнаркома, ввиду его возражений, вопрос был отложен до следующего заседания. Тов. Луначарский взял с собой законопроект и за ночь из Савла превратился в Павла. В следующем заседании тов. Луначарский произнес блестящую защитительную речь в пользу проекта и проект сделался декретом. На утверждение ВЦИК он внесен не был, ибо опасались новой затяжки дела со стороны наших союзников — левых эсеров, 24 декабря декрет о суде был опубликован и вступил в силу»[3].

Как тут не вспомнить слова Цицерона о том, что бывают такие законы, которые заслуживают названия закона не более, чем решение, принятое с общего согласия разбойниками.

Кстати, именно А.В. Луначарский, возглавивший Наркомат просвещения в первом правительстве РСФСР, являлся одним из наиболее яростных сторонников «истребления органов старого права», упразднения Сената и дореволюционных судебных учреждений. «Долой суды, мумии, алтари умершего права, — писал он в статье «Революция и суд». — Разбить вдребезги старый суд — орудие врага и наши цепи, — это первый долг революционеров…». Ему же принадлежит идея передачи функций осуществления правосудия «победоносному народу», который должен делать это, руководствуясь революционной совестью, отражающей его классовый характер[4].