Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг.

Несомненно, одним из основных мотивов оккупировать украинские земли для Германии и Австро-Венгрии являлось продовольствие, с которым они испытывали значительные трудности в связи с экономической блокадой со стороны Антанты. Возможность получить его на Востоке никто упускать не собирался. Только по договору Четверного союза и Центральной рады от 9 февраля 1918 г. последняя обязывалась поставить 1 млн тонн продовольствия[415], в апреле был подписан торговый договор о поставках 60 млн пудов зерна и других категорий продуктов[416]. «Одесские новости» 19 марта сообщали, что всего за несколько дней своего пребывания австрийцы успели вывезти из города 600 вагонов хлеба[417]. Они же сообщали уже в июне того же года об оставшемся запасе хлеба для городского населения на 16 дней и угрозе не дождаться нового урожая[418]. Органы державной варты (государственной стражи) докладывали немецкому командованию в начале августа 1918 г. о не прекращающихся в уездах Херсонской губернии реквизициях австрийцами хлеба, фуража, продуктов и рогатого скота. Указывалось на крайнее озлобление населения и возможность голодного бунта[419].

При этом действовали оккупационные войска весьма жестко и своевольно, не только реквизируя у населения без разбора продовольствие, лошадей, скот или посевной материал, но и отбирая всякое иное имущество. Уездный комиссар Центральной рады по Киевскому уезду сообщал: «Вместе с тем и днем, и часто ночью происходят набеги немецких солдат, порой и без командного состава, совершающих форменные грабежи: разбивают сундуки, грабят деньги, золотые вещи, всякую одежду, в том числе и женскую, и всякий иной скарб. Нападают на женщин, которые с населением бегут из сел, скрываются в лесах…»[420]. На территории каждой губернии со временем развернули свою работу военно-полевые суды. Подобная политика не могла не вызвать ненависти со стороны местного населения, прежде всего крестьянства, ответившего убийствами, восстаниями и партизанской войной, что не могло не вызвать в свою очередь ответных действий.

Карательная политика австро-германских войск нашла отражение в документах ОСЖИ. Встречаются заявления, сообщающие как об арестах, так и о казнях. Есть упоминания расстрелов как во время восстаний в марте-апреле[421], так и в более поздние периоды. Так, 29-летний Иван Тимофеев был убит австрийцами 31 августа 1918 г. в селе Пасат Балтского района Одесской губернии, как указано, за подозрение в большевизме[422].

Также в заявлениях на действия немецких и австро-венгерских войск можно встретить упоминание о последующем за арестом угоне на территорию Центральных держав. Скрицкий Иван Степанович, 25-летний (на момент подачи заявления) рабочий из Одесской губернии, провел в Австрии после ареста в период с апреля по ноябрь 1918 г.[423] Похожая ситуация была и у Задорожнюка Василия Витальевича такого же возраста, но только ему пришлось провести на территории Австрии всего 3 месяца[424].

Переходя к описанию белого террора в материалах ОСЖИ, отметим, что в разряд материальных и личных потерь отдельные заявители заносили необходимость скрываться от мобилизации и отмечали денежные суммы, которые могли бы быть заработаны за это время. Некоторых скрывавшихся удавалось поймать, при этом их подвергали избиениям. Того же, кто не смог уклониться от принудительной мобилизации, записывали данный факт или его последствия в разряд личных потерь. Голубченко Пантелеймон Антонович, 37-летний учитель из Нововладимировки Херсонского округа, находился в мобилизации с 1 сентября по 5 октября 1919 г., а уже 16 сентября скончалась от брюшного тифа его 28-летняя жена, когда ее повезли к родственникам за 20 верст. В родном селе в отсутствие мужа взять над ней постоянную опеку на период болезни оказалось некому[425].

Среди личных потерь от действий белых первое место по упоминаемости занимают избиения, чаще всего происходившие во время реквизиций и поиска людей для отправления подводной повинности. В числе конкретных используемых орудий называются нагайки, плетки, приклады и шомпола. Далее приведем несколько примеров из анкет ОСЖИ. 29-летний Ярошенко Алексей Яковлевич из Бердянского округа Екатеринославской губернии был избит вместе с 68-летним отцом при попытке противодействовать реквизиции лошадей[426]. При выпасе лошади был подстрелен 17-летний парень из одного из сел Херсонского округа, будучи заподозренным в уклонении от подводной повинности[427]. За отказ отдать шаланду (рыболовецкую лодку) врангелевцы в октябре 1920 г. разбили голову Леонову Николаю Павловичу, рыбаку из порта Хорлы того же Херсонского округа[428]. Часть крестьян избивалась, находясь уже в подводах, порой до потери сознания. Многократно упоминается приобретенная вследствие побоев глухота, некоторые указывают в разделе личных потерь гибель родственников в подводах от болезней.