Жестяной пожарный

Я рассуждал и раздумывал так, словно уже избавился от абсолютного опиумного господства над собой и теперь начинаю действовать на подпольном фронте. Конечно, мне было известно о тяжелейших страданиях, выпадающих на долю того, кто решит покончить с наркозависимостью; каждый наркоман об этом знает, и никто не примеряет эти мучения на себя. Втягиваясь в обворожительный наркотический дурман, мы не предполагаем, что час болезненного расставания может наступить нам на горло. Может, наступит, а может, и мимо пронесет… Опиоман, как я, не задумывается над будущим своей неизбывной страсти.

Прощание с военной службой было коротким, я получил справку об увольнении в запас, однако шинель и пистолет все же пришлось сдать на склад – в «армии перемирия» сохранялась видимость порядка и дисциплины.

Марсель располагался дальше от войны и от немцев, поэтому паника там была почти не видна, хотя беженцы с севера не миновали и этот город. Я поселился у самого моря в неприметном семейном пансионате «Красный бык» и первым делом отправился в старый порт. Демоны подгоняли меня, демоны ждали впереди.

Я бывал здесь прежде, до войны. Портовые притоны были открыты, они и теперь не закрывались никогда: ни на обед, ни на ночь. Полутемные залы – незачем бедовым посетителям пялить глаза друг на друга, не за тем они сюда явились – были набиты всяким сбродом: безработными матросами, грузчиками на подхвате, дезертирами, зверообразными бродягами и беженцами, утратившими надежду. В этой тяжеловесной среде, вынашивая свое непростое намерение, я чувствовал себя как рыба в воде. Я вообще легко приспосабливался и без напряжения вливался в любой социальный круг – хоть уличных сутенеров, хоть богемных авангардистов, хоть высокородных аристократов – и ценил в себе это качество; оно помогало мне жить полной жизнью.

За питейным пространством притонов помещались закутки для наркоманов; запах дымка, чтоб ни у кого не возникало сомнений на этот счет, безошибочно угадывался и в залах.

Выпив скверного вина, я не стал ни к кому обращаться с расспросами, а прямиком прошел в курильню; мне не препятствовали. Войдя, я поймал себя на приятной мысли, что не очень-то и тянусь сделать затяжку-другую на прощание, в последний раз; хотелось бы думать, мое самодельное табу начало оказывать свое воздействие.

На раздаче товара в курильне состоял здоровенный детина в синей тельняшке и грязной матросской шапочке с помпоном.

– Тебе чего? – без всякого интереса, но и без грубости спросил детина. Наверняка тут было из чего выбирать: от марихуаны до героина.

– Ничего, – сказал я и сунул в лапу детины купюру. – Я опиоман, хочу завязать. Нужен врач или кто там… Заплачу хорошо. – И я вытянул из кармана еще одну купюру.

Детина напрягся, внимательно следя за моей рукой.

– Скажи, к кому пойти, если хочешь получить еще две таких. – И я поводил кредиткой у него перед носом.

Детина задумался, как будто задача, поставленная перед ним, была не из легких.

– Иди в зал, – сказал он, – сиди и жди. К тебе подойдут… Задаток давай!

Всякий труд требует оплаты, это же ясно. Детина произвел на меня серьезное впечатление. Я заплатил ему аванс, вернулся в зал и сел на свое старое место. Меньше чем через час ко мне подсел человек лет шестидесяти с круглым бритым черепом и белой шкиперской бородкой.

– Я тот, кого вы ждете, – сказал шкипер. – Зовите меня Жак. Ну, рассказывайте!

Я рассказал: меня зовут Пьер, курю двадцать лет, хочу освободиться от зависимости как можно скорей – в максимально сжатый срок. Всё.

– Делали когда-нибудь попытки, – спросил шкипер, – освободиться?

– Делал, – ответил я. – Ничего не вышло.

– Лекарства, инъекции? – продолжал спрашивать шкипер. – Массаж?

– Именно, – подтвердил я.

– Хорошо… – сказал шкипер. – Я пользуюсь другими методами.

– Позвольте спросить, – поинтересовался я, – вы медик? Ваш ответ, каким бы он ни был, не повлияет на мое решение.

– Я дипломированный врач, – глядя мне в глаза, с совершенным спокойствием сказал шкипер. – Служил в военно-морском флоте, на кораблях. Уволился по собственному желанию… Вы будете платить за мою работу и вправе спрашивать.

– Вопросов больше не будет, – сказал я. – Приказывайте.

– Вам предстоит пройти болезненную процедуру, – помолчав, сказал шкипер. – Вы согласны?

– Да, – сказал я. – Безоговорочно. Сколько времени уйдет на лечение?

– От недели до десяти дней, – сказал шкипер. – Вы должны выздороветь и вернуться к нормальной жизни. Но существует риск – незначительный, но существует! – безвозвратного исхода.

– Летального? – уточнил я.

– Да, летального, – подтвердил шкипер. – Поэтому этот метод не практикуется в официальной медицине.

– Риск большой? – спросил я. – Половина на половину будет?

– Меньше, – сказал шкипер без всяких эмоций. – Около пятой части от всех случаев.

– Я готов, – заключил я наш разговор. – Хотите вина?

– Вы собираетесь бросить курить, – впервые улыбнулся мне шкипер, и темные глаза его потеплели, – а я двадцать лет назад бросил пить… Так что пейте на здоровье! Это вам не повредит.