Жестяной пожарный

Так или иначе, мое прочесывание Южной Франции, нашпигованной политической полицией и секретными агентами престарелого маршала, встретившего Гитлера с распростертыми объятиями и певшего ему хвалу на нашем французском языке, начало приносить свои плоды. Кроме доверенной родни – племянника и племянницы, детей моего старшего брата генерала авиации Франсуа, мне посчастливилось наладить крепкие связи с добровольцами-единомышленниками, составившими мой круг. Тут были совсем разные люди, вовсе не аристократы: вольнолюбивые журналисты, презиравшие продажный режим Виши и сотрудничество Петена с Берлином, профессора Страсбургского университета, эвакуированного в Клермон-Ферран, гордые мастера-типографы, отставные военные. Таких отважных людей, к моему разочарованию, насчитывалось немного – куда меньше, чем хотелось бы. Притихшие обыватели, забывшие о недавней французской свободе, послушно принимали новый авторитарный режим, олицетворением которого был маршал, сидевший в своей резиденции в Виши. Легендарный победитель при Вердене полагал, что, прислуживая захватчикам, он облегчает судьбу своей родины и спасает ее от полного крушения. Что ж, такие «полагатели» встречаются среди предателей на каждом шагу.

Полгода спустя наша печатная продукция стала вполне серьезным фактором в поле зрения обывателей – и постоянные, и случайные читатели были уверены в том, что за листовками стоит сплоченная организация, борющаяся с пронацистским режимом. Такая приятная уверенность, далеко не соответствовавшая реальности, укрепляла наши позиции в глазах приспособленцев, да и просто колеблющихся людей тоже. Оказывается, сопротивление германскому победителю и его союзнику-маршалу существует и действует! А нас, поначалу со скрипом, набиралось всего-навсего несколько десятков человек.

Сопротивление оккупации и позору – это должно было стать естественной реакцией всякого француза, не потерявшего чувство собственного достоинства и преданности родине. Мы, «Последняя колонна», видели будущее в свете наших убеждений: Франция должна стать свободной как от фашизма, так и от коммунизма, подписавшего союз с Гитлером и тем самым выступившего против нашей борьбы с захватчиками. Пакт Молотова – Риббентропа о ненападении и разделе Восточной Европы привел к кризису во влиятельном французском движении коммунистов: около трети со скандалом вышли из партии. И только Адольф Гитлер отчасти подправил положение: с началом его вторжения в Россию коммунисты снова, правда с опаской и оглядкой, стали рукопожатным элементом в большой мировой политике.

Влияние «Последней колонны» крепло, наши материалы были востребованы по всему югу Франции. Вначале нас было шестеро, объединенных врожденным понятием чести и достоинства, потом сеть корреспондентов и распространителей расширилась до шестидесяти, еще через недолгое время – почти до шестисот, многие из них готовы были взяться не только за листовки, но и за оружие. Я носился по югу Франции и «влезал в окна горящих домов», как мой друг детства Жестяной пожарный. Приходилось заниматься всем одновременно: вытаскивать арестованных из застенков полиции, пристраивать раненых беглецов в тайные лазареты, делить крохи денег и оружия между группами. Я обеспечивал рост численности движения, устанавливая связи с профсоюзами, начинал планировать акты саботажа и первые, почти мальчишеские, диверсии: мои люди, рвавшиеся в бой, подсыпали сахар в бензобаки автомашин, на которых собирались вывозить продукты для отправки в Германию, и выводили технику из строя.

Но главной моей задачей оставалась пропагандистская печатная продукция. На голом энтузиазме сочную отбивную не поджаришь – для производства и распространения листовок и прокламаций нужны были деньги, которыми у нас и не пахло. Однажды нам пришлось задержать выпуск очередного бюллетеня на четыре недели. Кризисное положение спас отзывчивый меценат, и мы продолжали выходить. Откуда пришло пожертвование? Очень просто: мне, как аристократу по происхождению, приходилось буквально лицедействовать: каждый день ходить обедать к богачам, выслушивая часами бредни про мировую политику для того, чтобы потом в сигарной комнате выклянчить для «Последней колонны» десять-двадцать тысяч франков. Деньги нужны были позарез! Для привлечения финансового внимания к нашей «Колонне» нам нужна была яркая реклама. Мы должны были придумать и успешно провести такой резонансный акт, который заставит о нас говорить весь Юг. Над этим делом я ломал себе голову целую неделю – и наконец придумал.

Петен собрался провести инспекционную поездку по отличившимся жандармским гарнизонам в сопровождении охраны и журналистов. Поездка была обставлена по-королевски: кортеж из нескольких машин, граждане, теснясь и толкаясь на тротуарах, криками славят восседающего в открытом кабриолете маршала, приветственно поводящего рукою…