Жестяной пожарный

Ради решения этого вопроса, которое оскорбленный адмирал так и не объявил переговорщику, Франсуа сюда и прибыл. Теперь, когда встреча была сорвана, моему брату не оставалось ничего, кроме как подняться и уйти. Так он и сделал. Попытка выйти из тупика дипломатическим путем провалилась. «И это к лучшему!» – как уверяли ветхозаветные мудрецы. Так оно, наверно, и есть.

Оставались другие пути, не совсем дипломатические.

Дарлан был в ярости. Дерзкое требование посланца де Голля, пулею просвистевшее мимо него, как мимо пустого места, со всей ясностью продемонстрировало, что земля, словно палуба в шторм, уходит из-под ног адмирала. В раздражении и гневе он потребовал, чтобы оскорбивший его переговорщик немедленно покинул Алжир. Симптоматично, что американцы, зорко наблюдавшие за развитием ситуации, поддержали желание Дарлана и посоветовали Франсуа срочно уехать. Что и было исполнено.

А назавтра после его отъезда адмирал Дарлан был убит. Однако графу Парижскому не удалось захватить власть – место покойного адмирала незамедлительно занял генерал Жиро.

В этой истории остается немало белых пятен и загадок, и в первую очередь возникают вопросы: кто дал команду устранить адмирала? Почему британские спецслужбы поддерживали формирование и обучение боевого отряда Анри? Еще загадочней звучит другой вопрос: зачем американцы настоятельно порекомендовали моему старшему брату уехать? Не берусь утверждать, но охотно допускаю, что рекомендация тянулась корнями к разведкам союзников; там, вполне вероятно, догадывались, что ждет несговорчивого Дарлана. Окажись Франсуа в Алжире в тот роковой час, подозрение неизбежно и неотвратимо пало бы на него, а через него и на самого де Голля. И это подозрение забрызгало бы кровью и грязью репутацию фаворита в гонке за политическую власть в освобожденной Франции. Повторяю: не берусь утверждать, но допускаю.

А наш брат Анри, который в трех североафриканских департаментах чувствовал себя как дома где-нибудь во французской Нормандии или Гаронне, никуда не собирался уезжать. В чем угодно Анри можно было заподозрить, но не в наивности: он тщательно просчитывал и взвешивал свои действия. После того как двадцатилетний монархист Фернан Бонье де ла Шапель дважды выстрелил в адмирала Дарлана и был схвачен на месте покушения, Анри оставалось недолго ждать: обученный и вооруженный своим куратором, Фернан на следствии дал на него показания, мой брат был арестован и заключен в тюрьму. Фернана Бонье ждала горькая судьба: после скомканного разбирательства он был по старинке приговорен к немедленному расстрелу. Тщетно юный герой ожидал в своей камере вмешательства «больших людей» и спасения от гибели, казнь состоялась ранним утром следующего дня.

Версия смерти Дарлана от руки монархиста-одиночки устраивала всех: Эйзенхауэра, который был благодарен адмиралу за прекращение огня со стороны французских войск, но подвергался острой критике в США за союз с бывшим соратником нацистов; Черчилля – по той же причине; Жиро, внезапно выдвинувшегося на авансцену; де Голлю, который теперь мог наконец создать на французской земле правительство Франции.

А истинный герой, разыгравший этот «алжирский гамбит», наш брат Анри, сидел за решеткой, и все мои обращения к де Голлю – выпустить Анри из-под замка – не возымели на генерала ни малейшего действия: он оставался непреклонен. И только просьба Франсуа, вернувшегося в Алжир полгода спустя после убийства Дарлана, принесла свои плоды: Анри, действовавший, как уверяли слухи, по согласованию с нашим старшим братом и даже им профинансированный, был немедленно освобожден и вышел на свободу. А де Голль, раз и навсегда избавленный от докучливого адмирала, продолжил свой тернистый путь к верховной власти. Он и генерал Жиро под давлением американцев и англичан даже обменялись в Касабланке рукопожатием в знак тактического примирения – до той поры, когда де Голль путем нехитрых манипуляций окончательно отжал преемника покойного Дарлана от власти и списал его в запас.

В начале лета, когда зацвели каштаны и пышно зеленели платаны на парижских бульварах, мне пришел вызов: срочно лететь в Лондон, причем не одному, а с остальными руководителями Сопротивления – Френэ и Леви. Я очень быстро получил подтверждение своим догадкам: де Голль со своей командой перебирался в Алжир. Он собирал Консультативную ассамблею, представлявшую собой некое подобие парламента, и из членов этой ассамблеи хотел подобрать комиссаров – свой кабинет министров – впервые на французской территории. Мне надлежало, не теряя времени, лететь в Алжир и присоединиться к генералу.