Жестокая гвардия неба

– Оставим «Союз» на потом, – ответил Камаев. – МКС не может вечно находиться в неконтролируемом свободном полете. Переход в аварийный режим и консервация возможны только после множества процедур на Земле, в обоих Центрах управления, иначе мы можем навсегда потерять станцию. Я бы не хотел оказаться последним капитаном, из-за трусости которого Земля осталась без орбитального дома. Это целесообразность. Когда вы покинете станцию, запасов воды, кислорода и пищи мне хватит очень надолго. Теперь о связи. Раз пришло это послание, значит, передача сообщений все-таки возможна. Так что, находясь на Земле, поторопите тех, кто проектировал станцию, кто должен следить за ее движением, чтобы они составили инструкцию или приняли еще какие-то меры для ее сохранения. Надеюсь, раз возможны посадочные окна, все идет к лучшему. Полеты возобновятся, погода успокоится. Короче, чего гадать. Будем делать то, что мы в состоянии делать. А там поживем – увидим.

Не слишком-то взбодренные доводами Камаева, космонавты растекались по отсекам станции. Но они понимали его правоту.

В отсеке остался только японец, который молчал и чему-то загадочно улыбался.

– Хочешь что-то сказать?

Миядзу разглядывал Землю, появившуюся в иллюминаторе. Губы японца были сведены в узкую прямую линию, словно вычерченную с помощью линейки. Вот это выражение Камаев уже знал. Твердая решимость. Непреклонная воля. Лицо самурая, обнажившего ритуальный кинжал для жертвоприношения.

– Мой прадед воевал в авиации, – наконец-то произнес Миядзу. – У нас хранятся фотографии. Есть даже последняя, где он пьет саке перед последним вылетом в составе звена летчиков-камикадзе. Они выполнили долг до конца.

Камаев прикусил в раздумье губу, понимая, куда клонит японец.

– С тех пор все мужчины нашего рода становятся пилотами. Наверное, в вашей стране такая же традиция?

– Наверное. Мой прадед тоже воевал. Был летчиком-штурмовиком. Брил немецкие танки, как это у них называлось. И тоже не вернулся с войны…

– Значит, вы меня поймете. Одному тут не справиться, а Земле может пригодиться наша работа. Каюта Б-3 будет самым востребованным местом, а кто еще управится с компьютерами и электроникой, там сплошь японская техника. Кто разберется лучше меня? Я остаюсь, капитан. Пусть политики занимаются своим делом, а мы будем выполнять наш общий долг вместе.

Камаев кивнул. В нем бродили сейчас весьма смешанные чувства. И облегчение, и какая-то досада на сложившиеся обстоятельства, и страх, и некий восторг. Не было только сомнений.

– Благодарю, у вас есть сутки, чтобы передумать, – сказал дрогнувшим от неожиданного волнения голосом Камаев.

– Не благодарите, я не ради вас…

– Понимаю. Все равно…

– Командир, можно вас на минутку? – В отсек вплыл Сотера, с еще одной распечаткой в руках.

– Что, тоже хотите исполнить свой долг? – К Камаеву вернулась природная насмешливость.

– Вы о чем? Я…

– Ладно, что у вас? Давайте сюда.

– Пока мы обсуждали сообщение, было получено еще одно. Тоже пакет, точка начальной отправки опять в Северной Италии, снова через автоматический пункт связи в Южной Америке. Адресовано лично вам.

– У меня нет родственников ни в Гвиане, ни в Италии. Хотя я был бы не против, – задумчиво протянул Камаев, перечитывая сообщение.

– Ну, что там? – поинтересовался Сотера.

– Приказ развязать третью мировую войну, – уже без тени улыбки ответил командир.

– То есть?

– То и есть. Позовите Кейна и Стинклера, пожалуйста, – попросил он туриста, а после сказал японцу: – Похоже, нам действительно придется не просто так болтаться на орбите в надежде, что МКС еще понадобится человечеству.

– Вы сказали, войну…

– Не бойтесь. Кажется, эта война будет вестись не с какой-то нацией. Это вообще не наша, не человеческая война.

– Против этого? – Японец показал пальцем на планету, имея в виду все, что творилось на поверхности.

– Да. Интересно мне знать, чья буйная фантазия решила, что такой план сработает?

– А что нам предлагается?

– Удар лазерным оружием по определенным координатам.

– О-о-о! – Глаза японца чуть округлились.

– Джек Кейн здесь, командир, – отрапортовал астронавт, вплывая в отсек, – вызвали?

– Кейн, не подумайте плохого, но мне нужно одно из двух. Или коды доступа к американским спутникам, несущим лазерное оружие, или ваше личное присутствие на борту станции. Вот, прочтите. – Камаев протянул ему текст сообщения.

– О-о-о! – почти так же, как японец, изумился Кейн. Эмоций на его лице отразилось намного больше, чем у японца. – А в кого будем стрелять?

– Да, в общем-то, ни в кого. По облакам. Кто-то, или гений, или безумец, решил, что таким ударом можно что-то изменить. Какие мысли, Кейн? Лично мне абсолютно не нужны ваши коды, и тем более не хотелось бы войти в историю той личностью, что шарахнула по Земле из всех стволов, которые мы расплодили на орбитах.

– Уж действительно, или гений, или безумец. – Американец потер переносицу.

Такой жест у него командир видел впервые, хотя означать он мог только одно: астронавт так же, как и сам Камаев, сомневался в правдивости и достоверности сообщения.

– Что будем решать?