Жестокие игры в любовь

На него и прежде, случалось, накатывала тоска, особенно в выходные или на каникулах. Но как-то более-менее удавалось отгонять эти мысли, забивать голову какой-нибудь ерундой и не зацикливаться.

Теперь же было ясно — тоска его не отпустит. Будет сжигать изнутри, выедать клетку за клеткой. И чем явственнее он осознавал, что вот сейчас точно всё, конец, бесповоротно, ни единого шанса больше не осталось — тем отчаяннее хотелось даже не быть с ней, а просто иногда видеться, общаться, как вот Ивлев.

Но ничего этого не будет. Она не простит его. Никогда. Если уж он сам себя не простит, то она — тем более.

В дверь осторожно постучали, и в комнату вошла мама.

— Женя, ты спишь? — спросила шёпотом.

— Нет.

— К тебе пришла Соня. Проведу к тебе?

Первым порывом было сказать: пусть выметается ко всем чертям. До тошноты не хотелось видеть ни её, ни Жоржика, ни кого-то ещё из класса. Но сдержался, лишь рвано выдохнул — какая бы Соня ни была, что бы она ни делала, сплетню запустил именно он. Она лишь ухватилась и раздула.

— Ты пока вставай, одевайся, — и понизив голос до шёпота, добавила: — Но скажи ей, что вообще-то поздно уже…

Он натянул джинсы, и мама завела Соньку в комнату. Из-за её плеча сделала ему какой-то знак глазами и удалилась, затворив дверь. Женька стоял, заложив руки в карманы, и смотрел на неё с нечитаемым выражением.

Соня сделала два шага и остановилась, не решаясь подойти ближе. Посмотрела на него с мольбой и отчаянием. Но что ему её отчаяние, когда у самого в душе полыхали пожары, низвергались вулканы и разносили всё в клочья торнадо.

Почти равнодушно он отметил, что Соня выглядела зареванной. На припухшем лице — ни грамма косметики. Волосы, свисая спутанными прядями, закрывали левую сторону. На ней были розовые домашние штаны и из-под куртки, которую она сжимала у ворота рукой, выглядывала такая же розовая кофта. Пижама, что ли? Впрочем, плевать. Даже думать не хотелось, что там у неё произошло.

— Чего тебе? — спросил сухо, будто чужой. — Зачем пришла?

— Пожалуйста, Женя, — тихо промолвила она. — Не говори так со мной.

— Если честно, я вообще не хочу с тобой разговаривать. Никак и никогда.

С минуту она смотрела на него с невыразимой болью во взгляде. Потом губы ее задрожали, поползли вниз. Вот только её слёз ему сейчас не хватало!

— Зачем ты это сделала? За что ты так с ней?

— Ты и сам знаешь, Женя. Я люблю тебя, а она… Пока она не пришла, у нас всё было хорошо. А она всё разрушила.

— Это ты разрушила. Её жизнь, мою, свою… Соня, чего ты добивалась? Я реально просто не понимаю, на что ты рассчитывала. Унизить её хотела? Ну, унизила. И что? Стало тебе легче?

— Я хотела, чтобы она ушла! Просто ушла! Вернулась туда, откуда приехала. Чтобы всё стало как раньше.

— Да не будет уже как раньше. Даже если бы… — он, не договорив, отвернулся. Выдохнул, пытаясь справиться с нахлынувшей злостью.

— Я поняла… Женя, я не думала, что вот так всё получится, что до такого дойдёт. Не думала, что она… так всё воспримет. Я не хотела этого.

— Ты не хотела, но оболгала.

— Я не знала этого! Я думала, что она правда такая! Ты же и сам так подумал. Да я вообще сначала на неё внимание не обратила. Ну, то есть видела, конечно, и её, и того мужика… отчима её, но даже не запаривалась, кто это. Мне вообще не до того было. Я думала только, что теперь с тобой будет. Боялась, что наши тебе что-нибудь сделают. Так ведь оно и вышло! Все от тебя отвернулись.

— Да и пусть. Я просил тебя вмешиваться?

— Не просил, но я не могла этого стерпеть. Это несправедливо. Тебя все обвиняли, тогда как это она была виновата. И при этом осталась в стороне. А когда Жоржик мне передал твои слова, что у неё другой, что ты их в субботу видел вместе… ну и припомнила сразу. Я честно подумала, что это её папик…Ну а кто? Старый, на тачке крутой… А там уже понеслось… Я просто за тебя на неё злилась…

— Так я тебе спасибо должен сказать? — с горькой усмешкой спросил он.

Соня взглянула затравленно и покачала головой.

— А что ты тогда от меня хочешь? Зачем пришла?

Соня опустила голову и сдавленно произнесла.

— Не знаю… Мне просто некуда больше пойти.

— Иди домой, Соня.

Соня покачала головой, не поднимая глаз, потом вздрогнула, точно её прошила судорога, раз, другой и вдруг разрыдалась.

— Я не вернусь домой, — сквозь всхлипы выдавила она.

— Да ты чего?

— Не вернусь! Он меня убьёт!

Потом резко задрала куртку вместе с рубашкой и приспустила штаны. Женя посмотрел на оголённое бедро, бок, живот и непроизвольно содрогнулся, затем, сглотнув, отвёл взгляд от чудовищных красно-багровых кровоподтёков, почти сплошь покрывавших её тело от рёбер до колен.

— Отец? — спросил Женька севшим голосом.

— Он очень злой пришёл после собрания, ещё выпил… — Соня натянула штаны и запахнулась. — Женя, я понимаю, что мы теперь… не вместе. И ты, наверное, ненавидишь меня. Но мне, правда, не к кому больше пойти… Я хотела попросить у тебя… немного денег, если есть. Хоть немного. На дорогу.

Женька округлил глаза.