Жестокость. История насилия в культуре и судьбах человечества

Это можно показать на примере двух поздних воинственных сочинений, законченных самим философом, – «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего» (1886) и «К генеалогии морали» (1887). Оба названия не оставляют сомнений в направленности философии будущего, построенной на последовательном отрицании всего, что было до нее. Язвительная отповедь и критика в первую очередь обращены против «классической» гуманистической этики и морали, на смену которым должна прийти транс- или аморальная философия. По Ницше, генеалогия предполагает акцент на том, что в основе западной морали лежит длительное историческое развитие, имеющее свою логику. В своей работе 1887 года Ницше преследует двойную цель – показать историческую обусловленность западной морали и противопоставить ей альтернативу, согласующуюся с волей к власти как решающим принципом жизни.

Забегая вперед, можно сказать о расхождениях в понимании среди сегодняшних читателей, что, безусловно, связано с особенностями рецепции, указанными выше. Этическая философия «аморального моралиста» Ницше (Агнес Хеллер[387]), которая в то же время является неэтикой или даже антиэтикой, резко контрастирует со всеми основополагающими ценностями современных западных обществ. Сардонически-ироничное, но однозначное неприятие Ницше демократии и либерализма, прав человека и гражданского общества, пацифизма и феминизма, его обращение к сильному и презрение к слабому трудно совместимы с самопониманием современной Европы, которую философ в двух программных сочинениях объявляет авторитарным проектом[388]. Именно эта провокация придает ему непреходящую актуальность как мыслителю, который уверенно и решительно пересекает границы языка и порывает с условностями. С точки зрения риторики Ницше выбирает форму псевдодиалога, как, например, в полемической работе 1886 года, где он обращается к оппонентам, воплощающим, с его точки зрения, корректный и моральный дух эпохи, и неустанно обличает их лицемерие («тартюфство»)[389]. По его мнению, за их напускной добродетелью скрывается настоящая причина их поведения: последнее зиждется отнюдь не на моральных принципах, а на (не)признанной воле к власти, о которой Ницше, их противник, говорит прямо и утвердительно. Тем самым «философ с молотом» стремится подорвать не только систему ценностей своих оппонентов, но и их моральный, теоретический и философский авторитет. Страстный обличитель расхожей морали, он предлагает антибуржуазную критику идеологии, которая в некоторых моментах близка учению Маркса. Двух мыслителей объединяет образ общего врага – либеральной буржуазии, а также склонность высмеивать и принижать всех своих конкурентов.

Всю мощь своего языка Ницше обращает против политкорректности своей эпохи, когда в Европе уже начался переход к массовой демократии. Он принимает сторону противников «кажимости», «современных идей» в борьбе, которая подпитывается оригинальной и яркой смесью иронии и ярости: «В этом сказывается недоверие к названным современным идеям, в этом сказывается неверие во все то, что построено вчера и сегодня; к этому примешивается, может быть, легкое пресыщение и насмешливое презрение, не могущее более выносить того bric-à-brac[390] самых разнородных понятий, который нынче выносится на рынок так называемым позитивизмом, – примешивается отвращение более изнеженного вкуса к ярмарочной пестроте и ветоши всех этих философастеров действительности, в которых нет ничего нового и неподдельного, кроме самой пестроты»[391].

Этот отрывок не только создает негативный образ оппонента, ведущего беспорядочную жизнь, наполненную бессмысленным творчеством и собирательством, непостоянного и увлеченного сомнительным позитивизмом, но и обнажает смешанные чувства самого Ницше, которые проявляются в этом остром неприятии современности, – отвращение, неприязнь, недоверие, усталость, негодование, нигилизм и скептицизм. Но даже когда Ницше выступает против либеральной культуры своего времени, его мысль тем не менее остается частью эпохи модерна, как и все те идеологические и политические освободительные движения, которые восприняли идеи философа вместе с его недовольством культурой и заимствовали созданный им дискурс, правда, в несколько вульгаризированном и упрощенном виде. В этой связи характерен отрицательный вывод Ницше о декадентской культуре, которая отрезала себя от всех человеческих качеств, составляющих ядро своеобразной неэтики Ницше, – «силы, мужества, порыва, артистизма»[392]. В целом современный человек труслив, он не может действовать. Ведь действие требует не только быстрого и твердого решения, но и способности к жестокости.