Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Успенский. Конечно! Я понял, в чём прелесть живой народной сказки, только тогда, когда прочёл однажды стенограмму одной и той же сказки, рассказанной двумя разными сказочниками. Первый рассказывал её «через выпивку».

Голдовский. Для взрослых, надеюсь?

Успенский. Конечно, всё зависит от аудитории. Так вот, у него эта сказка звучала приблизительно так: «Жил-был царь. Встал он с утра, ему, конечно, сразу стопаря поднесли. Он выпил, захорошел – надо бы яблочком закусить! А ему говорят: «Нету яблок. Ночью все яблоки порастрясли». Послал он тогда старшего сына сад караулить. Тот выпил стакан и уснул…

Голдовский. Такие сказочники нам не нужны…

Успенский. А другой сказочник ту же тему раскручивал «по женской линии».

Голдовский (оживившись). Это как?

Успенский. Очень просто: Встретил царь красивую женщину. Позвал её к себе во дворец, начал ухаживать, решил чем-нибудь угостить. Послал за царскими яблоками. А их нет. Послал он тогда старшего сына сад караулить. Тот всю ночь с девками прогулял»… и т. д.

Голдовский. Ясно. Сюжет как бы пропускается через живого человека, рассказчика, и сказка начинает жить его мыслями, желаниями…

Успенский. Вот-вот! Я воспользовался этим приёмом, этой традицией и переписал народную сказку так, будто её рассказывает современный мальчик. Мою сказку, конечно, сразу же обложили со всех сторон. Ругали, говорили, что это издевательство над фольклором и т. д. Хорошо ещё, что Станислав Рассадин выручил, написав, что наконец-то дети могут познакомиться с живым русским фольклором, а не с его мумией. Потом по этой сказке я написал пьесу.

Голдовский. Что-то не помню.

Успенский. У нас в стране её не поставили. Она играется в Финляндии, Чехословакии… Правда, на экраны вышел фильм «Там, на неведомых дорожках…». А пьеса называлась «30 ДНЕЙ ИЗ ЖИЗНИ КОЩЕЯ БЕССМЕРТНОГО».

Картина шестая

Сцена представляет собой салон автомобиля явно не отечественного производства. За рулём – Э. Успенский, рядом – Б. Голдовский. Темно. Автомобиль несётся бог знает куда. Пассажир, кажется, спит, хотя пытается делать вид, что внимательно слушает.

Успенский. Наконец пришло время, когда мы: Аркадий Арканов, Григорий Горин, Александр Курляндский, Аркадий Хаит, я и другие из «взрослой» эстрадно-юмористической литературы стали постепенно переходить в разные другие места. Горин стал писать пьесы, Арканов – очень серьёзные рассказы, повести, романы, Хаит и Курляндский – сценарии мультфильмов… Я же решил уйти в детскую литературу, потому что меня туда тянуло. Пошли первые книжки, пьесы, которые почему-то сразу же стали считаться антипедагогическими и до сих пор считаются…

Голдовский (встрепенувшись). Педагогика – наука серьёзная. Что б мы без неё делали, ума не приложу. Особенно в детском театре.

Успенский. Театр многие годы формировал идиотов…

Голдовский. Театр?..

Оба замолчали.

Голдовский. Милиционер родился.

Успенский. Милиционеров я никогда не придумывал. Зато придумал много персонажей, которые действительно нужны и нравятся детям. Академика Иванова, Чебурашку, дядю Фёдора, Ау, Веру с Анфисой…

Голдовский. Эту пару мы в сборник вставим?

Успенский. Я бы вставил.

Голдовский. Тогда уточним историю их происхождения.

Успенский. История обычная. Начинается она так…

Голдовский. Когда меня в очередной раз перестали печатать…

Успенский…Вдруг одно издательство дало заказ на серию комиксов, обучающих ребят, как правильно себя вести на улице, как не попасть под ток и так далее. Подобные комиксы очень распространены в Европе, в Америке; в Венгрии, например, их героями были брат с сестрой. Маленький брат всё делал неправильно, а сестра – правильно. На этом конфликте строились все истории.

Голдовский. Я давно подозревал, что девочки умнее…

Успенский. Вот это обстоятельство меня и не устраивало.

Голдовский. Вас можно понять.

Успенский. Я стал искать собственный персонаж, с помощью которого можно было бы учить детей не прыгать с пятого этажа и не лазать под трамвай. Это не должен был быть человек.

Голдовский. Робот?

Успенский. Робот – неинтересно, он не живой – железный. Поэтому я долго ломал голову и, наконец, придумал: это будет обезьянка, существо, которое может плюхнуться куда угодно и остаться при этом цела и невредима. Она глупенькая, следовательно, дети не будут ей подражать, а станут учиться у неё, как не нужно себя вести. Вскоре несколько комиксов об обезьянке Анфисе и девочке Вере было готово, их напечатали, они понравились и их расхватывали, как горячие пирожки. Потом…

Голдовский. Потом, как обычно, сделали из них сценарии мультфильмов…

Успенский…И радио спектакль тоже. Кроме того, Куйбышевский театр кукол попросил написать о Вере и Анфисе пьесу; что я и сделал.

Голдовский. Но первым её сыграл Московский областной театр кукол…