Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Галилов (продолжая банный разговор). И вот – сбылась моя мечта. Я стал следователем. Романтик!.. Думал, буду ловить жуликов и других преступных элементов. Пока разобрался что к чему, исписал гору бумаг, справок, отчётов, протоколов, выписок… Кроме того, успел выловить десяток бедолаг – мелкой преступной сошки, потому что, как выяснилось много позже, главные жулики были моими начальниками и носили генеральские погоны. И вот, Борис Палыч, посмотрел я окрест себя, и душа моя страданиями была уязвлена…

Голдовский. Толь, будь другом, не говори красиво…

Галилов. Махнул я рукой на эту романтику и ушёл в большую литературу. Здесь, конечно, тоже жулики есть, но я тебе скажу – меньше. Кроме того – «литературный секретарь» – это звучит гордо. Не место красит человека, а человек место! Любите книгу – источник знаний! Книга – лучший подарок. А ну-ка, поддай!

Сцену опять заволакивает паром. Гремит дуэт.

И пусть преступники хитрят,
И пусть они играют в прятки,
Мы их поймаем всех подряд,
Мы их поймаем всех подряд,
Их не спасут звонки и взятки.

Пар снова постепенно рассеивается. Голдовский и Галилов в простынях пьют грузинский чай.

Голдовский. Ты написал бы, Толь, «Записки следователя», что ли?

Галилов. Уже не могу.

Голдовский. Что так?

Галилов. Всю мою милицейскую жизнь уже бытописал Эдуард Успенский в своей бессмертной драме «Следствие ведут Колобки». Захватывающая получилась вещь. И жизненная. Вот одни говорят, что он сказочник, другие, что он – сатирик, третьи – что пасквилянт… А я, хоть ты и учёный, тебе скажу – ерунда! Он – реалист, бытописатель, Григорович, Короленко… Что видит, то и пишет. Как живёт, так и описывает. Да ты кругом-то посмотри. Жюль Верн рядом с нашей реалистической действительностью – младенец, Брэдбери – подросток, Саймак – документалист. Сказки Афанасьева читаем как протоколы профсоюзных собраний… (Неожиданно поёт.)

Мы рождены, чтоб сказку
Сделать былью,
Преодолеть пространство
И простор.
Нам разум дал…

Ты знаешь, я уже удивляться разучился. Вот чему бы ты удивился?

Голдовский (долго думает). Удивился бы, если бы дочка десятилетку окончила. А ещё – если б поезда по расписанию ходили, и очередей в магазинах не было, и почту бы вовремя приносили. А ещё…

Галилов. Ну, Борис Палыч, ты фантазёр! Мы с тобой материалисты, а потому должны прочно стоять на платформе…

Дверь бани со скрипом открывается. В проеме показывается старушечья голова с длинными металлическими зубами.

Голова. Эдик дома?

Галилов (не поворачивая головы). Он в Новый Иерусалим уехал. Прилетай, старая, завтра утром.

Голова исчезает.

Голдовский. Соседка?

Галилов. Ведьма… Так о чём мы с тобой говорили?

Голдовский. О реализме в творчестве Успенского.

Галилов. Я и говорю – сплошной реализм. Ничего реальнее «Следствие ведут Колобки» я в жизни не читал. Разве что «Жизнь животных» Брема. Хочешь почитать?

Голдовский. Я «Жизнь животных» уже читал.

Галилов. Теперь «Колобков» почитай. Там вся моя предыдущая жизнь как на ладони. (Уходит в парилку).

Голдовский берёт со стола рукопись и читает: «СЛЕДСТВИЕ ВЕДУТ КОЛОБКИ».

Картина четвёртая

Лесная поляна. Тишина. Слышно пение птиц, шум листвы. Благодать. Плавно вводится фонограмма ансамбля балалаечников. На велосипеде из левой кулисы выезжает Э. Успенский и останавливается у большого замшелого пня, стоящего на суфлерской будке. Погода хорошая, поэтому велосипедист не торопится домой, где ничего лучше, чем Галилов и Голдовский, его не ожидает. Успенский кладёт велосипед, садится на пень, с любопытством оглядывает зрителей, срывает травинку, начинает её жевать и, наконец, обращается в зал.

Успенский. Моя самая любимая книжка – «Робинзон Крузо». В центре её – авантюрист, человек, которого тянет к приключениям, к роскоши, к перемене мест, к настоящей свободе наконец… Будучи обеспеченным человеком, он всё бросил и начал странствовать по свету: в Алжире попал в рабство, в Южной Америке купил ферму и разбогател. И вдруг этот деятельный, непоседливый человек оказался на необитаемом острове. Наедине с суровой природой он должен вести тяжёлый образ жизни… Одну минуточку.

Достаёт блокнот и записывает: «Наедине с суровой природой он должен вести тяжёлый образ жизни». Прячет блокнот и продолжает.