Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Эта рецепция делезо-гваттарианства никоим образом не ограничивается литературной теорией. Их концепция становится довольно важным источником и для ряда ученых, желающих навести мосты между двумя культурами, опираясь, в частности, на самую передовую технологию. Здесь следует сказать о Мануэле Деланде, который начинал свою карьеру с экспериментальных фильмов, потом стал программистом и цифровым художником, а уже затем – преподавателем на философском факультете Колумбийского университета. Деланда поставил себе цель преодолеть разрыв между точными и гуманитарными науками. Для этого ему понадобилось представить делезианскую онтологию в качестве философии наук, занимающихся комплексностью и нелинейной динамикой[2032]. Следует учитывать также политическую и протестную рецепцию в англосаксонском мире, примером которой выступает Майкл Хардт[2033], ученик итальянского философа Тони Негри, написавший вместе с ним несколько книг по социально-политической критике, опирающихся на концепции Делёза и Гваттари и получивших широкую известность[2034]. В этих работах ставится задача обосновать определенную форму политического радикализма, которая бы опиралась на критику капиталистической системы и на ту надежду на решительные перемены, которую дает марксизм, пересмотренный в свете концептов Спинозы, Делёза и Гваттари.

Впрочем, не стоит ограничивать рецепцию творчества Делёза и Гваттари исключительно университетской средой, пусть она и признала его – с некоторым опозданием, но зато в полной мере и весьма продуктивно. Также следует учитывать рецепцию в феминистских кругах; ей не помешало то грубое отвержение, жертвой которого они стали на знаменитом симпозиуме в Колумбийском университете в 1975 году: «Вплоть до середины 1990-х годов в американском феминизме господствует инстинктивное недоверие к тому, как Делёз и Гваттари „молекуляризируют“ женский вопрос»[2035]. Подобный подход считается диверсионным маневром, порывающим с фундаментальными задачами, которые относятся к «молярному» уровню. Однако в 1990-е годы феминистское движение развивается, постепенно свыкаясь с менее эссенциалистскими подходами, которые создадут возможность более позитивной рецепции тезисов о «становлении-женщиной», о сексуальной дезидентификации, становлении письма миноритарным, будь оно мужским или женским, о сексуальной индетерминации и ее фундаментальной амбивалентности. Так, в сборнике, вышедшем под редакцией Констанина Бундаса и Доротеи Олковски, обнаруживаются два феминистских исследования, в значительной мере опирающихся на тезисы Делёза и Гваттари[2036]. Еще больше удаляясь от университетского мира, можно встретить и такие применения делезо-гваттарианства, в которых от имени «политики киборга» превозносится машинное становление человечества: об этом говорит Донна Харауэй, определившая в 1985 году киборга как «кибернетический организм, гибрид машины и организма, творение как социальной реальности, так и вымысла»[2037].

Еще одна область, которая играет все большую роль в американской академии, – это постколониальные исследования (Postcolonial Studies) и субалтерные исследования (Subalterns Studies), в которых концепты Делёза и Гваттари также нашли широкое применение. В значительной мере их влияние связано с фигурой видного палестинского интеллектуала, профессора Колумбийского университета Эдварда Саида, которому «трактат о номадологии», включенный в «Тысячу плато», позволяет картографировать современный мир и описывать детерриториализированную судьбу палестинского народа. Другая известная фигура Subaltern Studies, Гаятри Чакраворти Спивак, по происхождению индианка, также стала пользоваться концептами Делёза и Гваттари. Ее критика тотализующих систем и ее концепция концепта как, прежде всего, практического и тактического призвания, ее определение интеллектуала и апология литературной миноритарности – все это свидетельствует о ее близости к Делёзу и Гваттари.