Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Развитие научной мысли в направлении теории хаоса, генетических теорий и физики частиц позволило создать новые связи с философской онтологией, а потому и с позициями того же Делёза. Катрофелло, преподаватель философии в университете Чикаго, видит в этом важное направление развития мысли Делёза, присутствующее, в частности, в «Различии и повторении».[2009] Дэниэл Прайс, еще один философ – специалист по творчеству Делёза и Гваттари, преподающий в университете Хьюстона в Техасе, а учившийся в Чикаго, начал читать их работы в конце 1980-х годов. Особенно интересуясь теоретизацией социального и политического движения, он подтверждает изолированность делезоведения в универсуме, в котором господствует аналитическая философия: «Если студент хочет писать о Делёзе и выбрать его в качестве своей основной темы, его попытаются отговорить, поскольку аналитические философы в массе своей просто не признают Делёза за своего»[2010].

Кроме того, творчество Делёза стало обязательным источником в теоретическом киноведении, причем некоторые американские академические ученые весьма способствовали популяризации его идей. Это относится к Дадли Эндрю, автору биографии Андре Базена, который открывает для себя Делёза, когда в 1973 году выходит английский перевод «Пруста и знаков». В те времена он был студентом в Айова-Сити, где работал над биографией Базена. Будучи связанным с французскими синефильскими кругами и, в частности, с критиками из Cahiers du cinema, опекуном которых был Базен, Дадли Эндрю сразу же узнает о первом томе работы Делёза о кино, вышедшем в 1983 году: «Меня тогда очень интересовал Бергсон, и когда я увидел, что Делёз начинает с Бергсона, мне это очень понравилось»[2011]. Эндрю распознает влияние основателя Cahiers: «Общим для Базена и Делёза является отношение к большим авторам, великим режиссерам»[2012].

Творчество Делёза и Гваттари становится важным источником и для самого молодого поколения, пусть и по несколько иным причинам. Это относится к Джулиану Бургу, студенческие годы которого пришлись на конец 1980-х и начало 1990-х годов – он учится в Бостоне, где в чести исследования семиотики. Это также важный период для French Theory: друг с другом скрещиваются тексты Лиотара, Делёза, Фуко и Лакана. Джулиан Бург, выходец из католической среды, в которой важен вопрос о социальной справедливости, увлечен и в то же время озадачен: «Я наткнулся на вопрос релятивизма, критики субъекта и истории»[2013]. Когда нужно было выбрать тему диссертации, Джулиан Бург принимает решение столкнуть French Theory с этической проблематикой. Его исследования сосредотачиваются на публикациях Делёза и Гваттари 1968–1972 годов: «Я рассматриваю их как путь, заблокированный для этических вопросов»[2014]. Восстанавливая источники и влияния, которые в итоге привели к тому потоку, которым стал «Анти-Эдип», Джулиан Бург выявляет присутствие этического вопроса уже в тот период и его сохранение у Делёза, что обосновывается его спинозистской позицией. Его диссертация выходит в 2007 году, в ней Делёз и Гваттари помещаются к контекст того, что можно назвать «настоящей мыслью 1968-го», существенно отличающейся от мысли 1968-го, заклейменной Люком Ферри и Аленом Рено[2015].

В начале 1990-х годов свою докторскую диссертацию в Университете Дьюка в Северной Каролине готовит также Элеанор Кауфман. На факультете теологических исследований профессор Кен Сурин ведет курсы о Делёзе, тогда как его супруга, Дженел Уотсон, занимается творчеством Гваттари. Университет Дьюка стал одним из первых американских университетов, заинтересовавшихся Делёзом: «Тогда на самом деле был очень большой интерес к „Анти-Эдипу“, „Тысяче плато“ и „Логике смысла“, которые только что перевели на английский. В нашей исследовательской группе было около двадцати человек»[2016]. Элеанор Кауфман вместе с несколькими другими студентами берет на себя организацию конференции по Делёзу в марте 1993 года. Этот конгресс, если не считать тех, что проводились Константином Бундасом в Канаде, стал одной из первых конференций по Делёзу в Америке и оказался чрезвычайно успешным.

Элеанор Кауфман подтверждает впечатление, которое было у Сильвера Лонтриже еще в 1972 году: отношение к миру, заданное теорией Делёза и Гваттари, больше годится для американской реальности, чем для Старой Европы. «Особенно идея неиерархизированных, имманентных пространств. Я родилась в стране огромных пространств. И это всегда помогало мне понимать, откуда я – из Миссури, из самого центра Среднего Запада. Я считаю, что они говорят о глубинной Америке. Существует это огромное измерение, и есть американская литература людей, которые не движутся, например, книги Германа Мелвилла или Эмили Дикинсон, у которых люди остаются на месте. Наряду с Делёзом кочевничества есть еще и Делёз, который мыслит положение маленьких людей, которые остаются на месте» [2017].