Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

После симпозиума Лотренже наш тандем продолжает путешествие – теперь уже вместе с другим гидом, Жан-Жаком Лебелем, который знакомит их с альтернативными нью-йоркскими кругами. Он отвозит их в Массачусетс, в Лоуэлл, родной город Керуака, на концерт Боба Дилана и Джоан Баэз. Аллен Гинзберг принимает участие в турне Дилана. Перед самым антрактом он выходит на сцену под кайфом – со своей длинной бородой, клешами и гармоникой: «Концерт был прекрасный. Мы проходим через заграждение. Я падаю в объятия Гинзберга, но он не знал, кто такие Жиль и Феликс»[1986]. Затем они продолжают путешествие, отправляясь в Калифорнию: «Мы садимся на так называемый „Красный глаз“, ночной самолет. Красные глаза у пассажиров, поскольку они не спят. Я сидел с Феликсом, а Жиль с Клэр Парне. Клэр уснула, а Жиль с Феликсом проговорили все 7 или 8 часов, обсуждая свои понятия из „Анти-Эди-па“ и готовящейся „Тысячи плато“. Это была своего рода постоянная лабораторная работа с редкими передышками. Я слушал их так, как если бы это были Рембо или Ницше» [1987].

В Калифорнии они приходят послушать Патти Смит в Беркли: «Мы пошли их представить, они были взволнованы»[1988]. Ночью они на машине отправляются в Сан-Франциско, чтобы встретиться с поэтом Лоуренсом Ферлингетти, построившим хижину, в которой Керуак написал две свои книги. После этого снова отправляются в путь, чтобы посетить дом Генри Миллера в Биг Сюр: «Жиль знал книги Керуака и Миллера лучше Феликса, почти наизусть. К тому же строил теории о том, что такое литература кочевничества и линии ускользания. В диалоге с Клэр Парне он сказал очень важные вещи о книге „В дороге“»[1989]. Лебель вводит Гваттари в психоаналитическое сообщество, в частности знакомит его с неким Артуром Ждановым, тогдашним всеобщим любимчиком, которому удавалось выкачивать деньги из миллиардеров Голливуда: «Мой друг Джон Леннон увлекся этим Ждановым и его „Первым криком“, концепцией, согласно которой нужно вернуться к крику новорожденного, когда он выходит из утробы своей матери. Абсолютное шарлатанство!»[1990] Лебель, хорошо знакомый с Нью-Йорком и его бардачным мирком, побывает там несколько раз вместе с Гваттари. Гваттари, не успев приехать, тут же арендует самую большую машину: «Он хотел и любил ездить по автотрассе. Ему очень нравилось нестись на машине под радио на полную громкость»[1991].

В этих поездках Гваттари знакомится с бывшей актрисой французского театра Мартин Барра, которая живет в отеле «Челси» и занимается проблемными кварталами – Гарлемом и Бронксом. Еще она увлекается фотографией и видео. Она знакомит Гваттари с бандами Бронкса, с которыми работает над своими видеопроектами: «Феликс часто бывал с нею в Бронксе. Она делала материалы о женских бандах в Бронксе, которые я опубликовал в Semiotext(e)»[1992]. Гваттари буквально влюбляется в Нью-Йорк, часто там бывает, постоянно встречаясь со своим другом Лотренже в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Однако в области собственно психиатрии диалог с его тезисами о шизоанализе так и не начался. Получив в 1974 году, еще до знаменитой конференции, приглашение в США по линии французской культурной миссии, чтобы узнать о состоянии психиатрии, он посещает несколько городов – Сан-Франциско, Беркли, Стэнфорд, Чикаго, Анн-Арбор, Йель и Нью-Йорк. По возвращении он предоставляет отчет французским властям, в котором хвалит программу, реализованную экономистом Пьером Табатони и его командой, но в то же время высказывает некоторое недоумение в связи с эволюцией американской психиатрии: «Развитие психиатрии и смежных дисциплин в США произвело на меня несколько неприятное впечатление. Раньше я не мог оценить значение возвращения в сферу гуманитарных наук бихевиоризма и негативные следствия крайней специализации»[1993]. При этом он подчеркивает интерес, вызванный у него двухнедельным участием в жизни одного из наиболее важных сообществ Сан-Франциско (Project One), удобно устроившегося и работавшего вот уже четыре года на территории бывшего завода, но и там наблюдения скорее его огорчают: «Парадокс в том, что участники коммуны, как мне показалось, не освободились от своего рода конформизма. Я обнаружил там все то же одиночество и даже подавленность, которые замечал у многих людей, повстречавшихся мне в США»[1994].

Университетская эстафета