Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Все ингредиенты для этого перегретого котла были собраны, и он не преминул взорваться. Выступление Делёза проходит без особых проблем. Отказываясь от переводчика, он говорит очень медленно и часто использует доску для чертежей. В частности, он рисует ризомы, и публика вроде бы довольна его выкладками. Потом наступает черед Гваттари, который пользуется услугами синхронного переводчика. Но его выступление вскоре вызывает все более враждебный гул, а часть аудитории начинает освистывать его. Дело не в излагаемых им концепциях власти и желания – против него как мужчины поднимается предводительница радикального феминистского движения Ти-Грейс Аткинсон, которая пришла со своим отрядом, для которых мужчина – это обязательно фаллократ, который только усугубляет свое положение тем, что осмеливается говорить о женщинах и о желании: «Я до сих пор помню, как Феликс стоял, сгорбившись на подиуме. Он собрал свои бумаги и собирается сесть рядом с Делёзом и Фуко. Все началось плохо, и он был страшно зол»[1982].

Затем черед стать жертвой дежурных нападок приходит для Фуко, который выступает с докладом о сексуальности ребенка. Резко критикуя сторонников Франкфуртской школы, которые полагают, что делают хорошее дело, разоблачая при каждом удобном случае применение властью цензуры, он навлекает на себя гнев «Профсоюзно-революционного комитета» Ларуша, якобы марксистской группы, которая обвиняет его в том, что ему платит ЦРУ (на деле эта группа, «Рабочий комитет», лишь притворялась марксистской, а в действительности это была ультраправая группа, нацеленная на провокации в среде американских радикальных левых). К концу первого дня Фуко окружают потрясенные люди, спрашивающие его, правда ли то, что было сказано о нем и ЦРУ. Фуко, просто вне себя от гнева, обрушивается на аудиторию и опровергает последнее выступление на этом симпозиуме, указывая, что оно иллюстрирует все перегибы, характерные для 1960-х годов. Одновременно он клянется, что больше не будет участвовать в мероприятии.

Вечером Делёз, Гваттари и Фуко собираются в «Челси» вместе с Джоном Райхманом и приступают к кризисному планированию этого мероприятия, которое грозит превратиться в фарс. Пережив столь катастрофическое начало, бедняга Сильвер Лотренже спрашивает себя, выступит ли Фуко еще раз, на второй день, когда намечен круглый стол с психиатром Рональдом Лэйнгом и радикальной активисткой Джуди Кларк. Фуко страшно обижен, он не спал ночь, но наутро он находит адекватный ответ, позволяющий ему перетянуть аудиторию на свою сторону, когда провокатор обращается к нему с тем же обвинением: «Он бросил ему: „Да, я агент ЦРУ, Лотренже тоже агент ЦРУ, и все мы агенты ЦРУ. За исключением вас, поскольку вы – агент КГБ“. Чувак тут же сдулся, а публика взорвалась смехом»[1983]. Но атмосфера остается натянутой. На многие встречи вторгаются группы по двести человек, которые выкрикивают разнообразные обвинения, нападают на лекторов, в том числе и физически.

Правда, «эффект симпозиума» все же присутствовал, в том числе имело место положительное влияние в плане популяризации идей Делёза и Гваттари и журнала Semiotext(e), который становится по-настоящему известным. В 1978 году выходит номер, посвященный «Шизо-культуре», тиражом 15000 экземпляров, который расходится за три недели. Готовится второй номер, но Лотренже не верит в успех и принимает решение остановиться на достигнутом. Это становится причиной недовольства Гваттари, статья которого была запланирована как раз во второй номер: «Он был очень зол и говорил мне: „Но как же так? Ведь это я помог тебе провести эту конференцию“»[1984]. В то же время журнал SubStance, основанный в 1971 году, который ставит себе задачу стать в США рупором передовой французской мысли, публикует в номерах 1974 и 1976 годов тезисы Делёза и Гваттари о шизоанализе, а номер 1978 года посвящает Делёзу и Фуко. В этот же период, в 1977 году, выходит перевод «Анти-Эдипа» с прекрасным предисловием Фуко[1985].

Курс на Дикий Запад