Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Делезо-гваттарианство у Тони Негри и его друга Майкла Хардта, профессора сравнительного литературоведения в Университете Дьюка, также оказывается одним из источников нового политического радикализма, своего рода машины войны против логик глобализации. В 2000 году они представляют свое исследование, «Империю», в качестве нового «манифеста Коммунистической партии», отвечающего современным условиям, – в нем глобализации и униформизации они противопоставляют своеобразную утопическую альтернативу[2187]. В 2004 году Хардт и Негри выпускают продолжение этой работы, разбираясь на сей раз с использованием войны в эпоху глобализации и составляя бинарную оппозицию между желанием демократии, присущим множеству, и подавлением, применяемым властями, чья логика суверенитета неизбежно ведет к насилию и войне. По их мнению, «множеству» нужна новая наука, которая привела бы к разрушению суверенитета, что позволило бы вернуться к ленинскому жесту. Чтобы избежать тупика термидора, они выдвигают политическую теорию, способную примирить централизм Ленина с конституционализмом Мэдисона. Хардт и Негри, сохраняя верность духу сопротивления логикам контроля, воплощенному Делёзом и Гваттари, в то же время довольно далеки от них из-за привязанности к исторической телеологии, предзаданному смыслу истории, который нужно просто наполнить новыми социальными категориями. С точки зрения Хардта и Негри, если заменить понятие рабочего класса множеством, их подход сохранит принципиальную верность той же философии истории, для которой характерна революционная эсхатология.

Манола Антониоли, работая в парадигме, подчеркивающей способность работ Делёза и Гваттари прояснить фундаментальные трансформации общества и обосновать критический взгляд вместе с политическим радикализмом, и посвятив одну свою работу Делёзу и истории философии[2188], публикует в 2004 году новое исследование, в котором она подчеркивает плодотворность совместной работы Делёза и Гваттари, определяя значение и акцентируя прозрачность их концептов, помогающих исследовать процессы глобализации[2189]. Манола Антониоли верно уловила то, что Делёз и Гваттари расстаются не с историей, а с определенной формой исторической телеологии, заменяя ее множеством пространственных логик. Констатируя, что все их творчество развертывается вокруг таких концептов, как территория, почва, сети, потоки, номадизм, она ставит своей задачей исследовать «сближение географии и философии, обнаруживаемое в этих работах»[2190]. Манола Антониоли показывает, в частности, необыкновенную актуальность логик детерриториализации и ретерриториализации, которые «прочерчивают линию ускользания в направлении к будущему, пока еще непредвидимому»[2191].

Критики критики

Другие, напротив, решили отстраниться от политической направленности мысли Делёза и Гваттари. С их точки зрения, пришла пора для существенной ревизии и осознания смерти левачества определенного толка, как и печальной судьбы большинства утопий. В таком случае творчество Делёза и Гваттари должно быть отнесено к делам давно минувших дней: будучи производной радикальной мысли 1960-1970-х годов, оно, стало быть, окончательно утратило свое политическое и интеллектуальное значение. Именно этой ревизионистской работой занялся Филипп Манг, бывший студент и один из первых комментаторов произведений Делёза, поставив прямо вопрос о демократии[2192]. Манг, сам старый «левый» и знаток делезианства, чувствует, что в середине 1980-х годов произошел политический перелом: «Я ощущаю, что в дискурсе, который был у нас, что-то перестало работать. И мы обязаны в какой-то момент сказать, что существует рациональность политического»[2193]. Он намеревается в полной мере выявить противоречие между апологией теории множественности и сопротивлением демократии, характеризующейся плюрализмом. Манг критикует Делёза за то, что тот не учитывает опосредующие элементы, характерные для политического, отделяясь таким образом от самой политической реальности. С его точки зрения, Делёз демонстрировал аристократическое презрение, заметное в систематическом разоблачении им мнения, доксы, прессы и СМИ: «Делёз занимает антидемократическую ницшеанскую позицию. Ницше плевал на газеты, а он – на СМИ»[2194]. Манг помещает политику в центр делезовской мысли, но выступает против сведения фигуры интеллектуала исключительно к воинственной позиции, воплощающей в себе гиперкритическую парадигму: «Делёз приходит к тому, что мысль должна непременно пониматься в качестве кочевой машины войны, а ее акт – в качестве герильи»[2195].