Жил на свете человек. Как мы стали теми, с кем родители говорили не общаться

День был противный, по-осеннему холодный, хотя лето только начиналось. Она лежала у края шоссе, не в силах переползти через бордюр; от середины шоссе за ней тянулся едва различимый мокрый след. Я совершенно случайно ее заметил, выходя из магазина, сначала принял за кучку мусора. Но она чуть шевельнулась, и я увидел кровь. Котейка была совсем крохотной, и она ничего не видела – из одного глаза вытекал гной, другой залеплен засохшей кровью, задние лапы болтались как тряпочки, а передними она пыталась цепляться за асфальт.

Я подобрал ее и побежал домой. Дома постарался аккуратно смыть кровь и грязь, и только тут заметил на ее голове страшную рану, из которой и шла кровь. Перевязал, как мог, голову, она не шелохнулась, только ухватилась за мою руку и больше не отпускала. Я боялся, что у малыхи сломан позвоночник, и понял, что без помощи не обойтись. Бросился искать по справочникам ближайшую ветеринарку, позвонил отцу: «Пап, приезжай скорей! Это очень-очень срочно! Объяснять некогда, просто бросай все и приезжай!»

Минут через сорок отец был дома. Он быстро сориентировался в ситуации, спросил адрес, позвонил в клинику, и мы погнали туда. Врач осмотрел бедняжку и сказал:

– Самое лучшее, что мы можем для нее сделать – избавить от мучений, усыпить. Скорее всего, мы имеем дело с черепно-мозговой травмой, позвоночник, похоже, тоже поврежден. Шансы на успех операций очень невелики, а их потребуется немало.

Отец был готов согласиться, но только не я:

– Нет! Она хочет жить, смотрите, как цепляется! – Я чуть коснулся ее мордахи, и она тут же обвила мою руку передними лапами.

– Если вы хотите попробовать вылечить кошечку, – продолжил врач, – нам придется удалить правый глаз, и правую лапку тоже. Насчет остальных травм поймем после рентгена.

– Сколько на все это потребуется денег? – сразу уточнил отец.

– На самые экстренные операции – около 50 тысяч, дальше будет зависеть от того, что покажут снимки. Давайте так: пока мы сделаем рентген, вы все обсудите, а потом примите решение.

Разговор с отцом был непростым. Таких денег у нас не было, их предстояло где-то еще раздобыть. Я сказал, что насчет денег сам найду выход, просто договорись с врачом об отсрочке. Отец убеждал меня, что все это бесполезно, котенок безнадежен. Как бы ни было печально, но нам следует отказаться от этой затеи. Не знаю, что тут на меня нашло, но я выпалил:

– Вам ведь тоже говорили, что я безнадежен! Что я никогда не смогу ходить и вообще вырасту дурачком. Что же вы от меня не отказались?! Может, меня тоже нужно было просто усыпить, избавить от мучений и меня, и себя?!

Если честно, меня до сих пор кидает в краску, когда вспоминаю эти свои слова. Знаю, что папа давно мне их простил и даже не рассказал тогда маме. Конечно, я был еще ребенком, категоричным, эгоистичным и порой озлобленным – на себя, на судьбу, на свою проклятую болезнь. Но это я понимаю сейчас…

А тогда отец весь сжался, обнял меня и сказал:

– Это ведь не одно и то же, сын…

– Для меня – одно и то же! Она тоже живая душа, и она цепляется за жизнь.

– Хорошо. Дождемся, что скажет врач.

Рентген показал трещину в черепе и два раздробленных позвонка, но врач сказал, что повреждения не смертельные, спинной мозг не задет, и он готов оперировать. Гарантий нет, но попытаться можно. Отец переговорил с врачом наедине, и тот согласился на рассрочку оплаты.

В тот же день котейке поставили скобы на черепушку и почти полностью ампутировали раздробленную лапку. Доктор выписал нам кучу лекарств: обезболивающие, антибиотики, что-то еще. Показал, как ставить уколы и что вообще делать.

– Если переживет эту ночь, значит, вытащим, – напоследок сказал доктор. Предложил оставить на ночь в клинике, но я как-то понял, что рядом со мной ей легче. И мы забрали бедолажку домой.

Ночь мы с ней почти не спали, малышка стала отходить от наркоза. Я промывал ей глазки, ставил уколы, она немного успокаивалась, только молча плакала и пряталась в мои руки. Я утешал ее как мог, все время тихонько разговаривал с ней. Откуда-то само собой пришло имя для моей девочки – Лапочка. До утра она дожила. И даже смогла выпить несколько капель молока из шприца. Только тогда я уснул.

Лечение котейки заняло почти три месяца. Как изначально и предполагал врач Виталий Валерьевич правый глазик из-за глубокой инфекции пришлось удалить, но второй сохранить удалось. Операции на позвоночнике малышка тоже выдержала, дальше пошли уколы, капельницы, таблетки.

Она стоически переносила все процедуры и всем своим видом показывала, как благодарна за все, что для нее делается, моя умница.