«Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

— Как вы считаете, есть перспективы обмена его на кого-либо?

— Ни о каком обмене речи вообще не было. Это инсинуации людей, которые не понимают, как это устроено. Если мы говорим о Кирилле, речь идет об абсолютно гуманитарном акте. Сначала — суда, который мы ждём в понедельник. Конечно, в разговорах всё время возникали и моряки, другие люди, которые сидят по обе стороны враждующих территорий. Но это были разговоры которые говорили о проблеме, а не обмене.

Это (ситуация с Кириллом Вышинским. — RT) абсолютно уникальная история, но которая, на мой взгляд, может начать вот эту разрядку по взаимному освобождению. Об обмене не хочет говорить украинская сторона — никак. Включая самых высокопоставленных людей. И об обмене не хочет говорить российская сторона. И я, кстати, очень благодарен Дмитрию Пескову, который в тот момент, когда я сидел с людьми, принимающими решения там (на Украине. — RT), выступил и сказал, что речь не идёт об обмене, вообще обмен не обсуждается… Я должен сказать, что я поставил в известность и администрацию президента, и пресс-секретаря о том, что я туда (в Киев. — RT) еду. Чтобы не помешать — может, идут ещё какие-то переговоры… Здесь знали, с чем я еду. Но я не получал никаких заданий…

Надо отметить одну важную деталь. В Украине вокруг этого вопроса нет консенсуса. И нет консенсуса в окружении президента Зеленского вокруг освобождения Кирилла.

Я думаю, что Зеленский преодолевает сопротивление не только внутри украинской элиты (там есть противники, есть националисты, есть люди, которые считают, что тот должен сидеть), но и внутри своего окружения, которое говорит: это слабость, если мы будем способствовать тому, чтобы Вышинский уехал…

Я Кириллу задал прямой вопрос: вы украинский гражданин и вы российский гражданин; если вас выпустят, изменят меру пресечения, — есть такая возможность, суд это будет обсуждать в понедельник — какое решение вы примете?

Он сказал: я остаюсь украинским гражданином, я сохраняю украинское гражданство. И я не хочу никакого помилования. Я хочу, чтобы этот суд продолжался. Я хочу быть оправданным — как украинский гражданин украинским судом. Первое, что я сделаю, сказал он, когда выйду, — прыгну в самолет и поеду к маме и жене, к дочке… Есть такая у них возможность (изменить меру пресечения и выйти из СИЗО. — RT) — под поручительство так называемое.

— То есть вариант обмена он сам для себя не рассматривает?

— Ни в коем случае. В этом-то вся история. Ни он не рассматривает, ни российская власть не рассматривает. Я сегодня утром говорил с Татьяной Москальковой, с уполномоченным по правам человека, которая этим тоже занимается. Украинская власть тоже не рассматривает. И я не вёз ничего по морякам. Я вёз только по Кириллу. Но все кругом почему-то говорят слово «обмен». Это неправильно. И, может быть, именно это и тормозит то, что мы вот здесь называем обменом. Если сейчас украинская власть сделает жест, мы знаем, что президент Путин тоже способен на жест, и они начнут друг другу делать жесты — может, в результате люди будут свободны.

Мне было дано заверение, что не будет никаких препятствий, если Кирилл захочет пересечь границу, поехать к маме, поехать к жене, быть здесь (в России. — RT), — если суд примет решение об изменении меры пресечения.

— А кто может за него поручиться?

— Есть три формы. Во-первых, может быть домашний арест. Вторая форма — он может сам за себя поручиться. То есть он берет обязательство. Третья форма — это когда кто-то за него ручается. Кирилл сказал: «Я сам за себя поручусь, что я буду там каких-то людей втягивать в это?» И четвертая форма — денежный залог. Но тогда надо ждать, пока придет банковская квитанция… Если суд принимает решение на поручительство, под личное обязательство — Вышинский сразу освобождается в зале суда».

* * *

Вот такая ситуация складывалась незадолго до моего освобождения.

Год 2018 вообще оказался очень трудным для всей нашей семьи. Меня арестовали, мать уехала в Россию, отец ездил ко мне в тюрьму. В конце того года мой отец на одном из свиданий мрачно пошутил: «Давай выходи поскорее, а то скоро не с кем будет даже выпить за твоё освобождение». Так сложилось, что несколько друзей отца, те люди, которых я знал с детства и с которыми мы вместе ходили в горы, в 2018-м ушли из жизни.

Моё неожиданное заключение в тюрьму оказалось тяжёлым испытанием для всех моих близких. Но они нашли в себе мужество достойно это выдержать — за это им всем огромное спасибо.

Глава 10

Телевизор в тюрьме — практически основной и часто единственный источник информации. Из него мы узнавали, что происходит в мире и на Украине. На воле я относился к телевидению очень избирательно, предпочитая узнавать новости из интернета. Иногда, чтобы расслабиться, смотрел спорт или какое-нибудь кино, и то редко. В тюрьме пришлось поневоле менять привычки.