Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

Сначала такое поведение списывали на период адаптации, но когда все мыслимые и немыслимые строки перерождения закончились, Дайлен, единственный оставшийся глава рода, вызвал парня на откровенный разговор.

Участливое лицо и немного магии развязали Мишасу язык. Оказалось, он слегка приукрасил причины, побудившие его прийти в Семью. Желание уметь постоять за себя оказалось жаждой власти, гибкая психика характеризовалась отсутствием каких-либо моральных принципов, готовность отбросить прошлое объяснялась нежеланием вспоминать десять лет каторги, а хладнокровие, поразившее многих ночных во время обряда (не каждый новичок способен выдержать кровавую трапезу) было всего лишь потребностью убивать.

Дайлен провел много дней, безуспешно пытаясь наставить Мишаса на путь истинного ночного. Малочисленность Семьи привела к тому, что положение вампиров пошатнулось. Кровавый монстр, устраивавший пирушки почти каждую неделю, популярности им не добавлял.

Закон ночных гласит: отец не может поднять руку на сына, а брат — на брата. Мишаса терпели долго… Пока однажды дело не коснулось непосредственно дочери главы рода.

В ночь, которую эльфы называют Медовой, мелоские купцы устроили праздничное гулянье. Естественно, участие в нем принимали не только длинноухие, но речь не об этом.

По давней традиции Принцесса Ночи должна была выбрать девушку, которая заменит ее на шествии — из почитаемого рода, красивую, совершеннолетнюю и готовую плясать до утра.

Дайлен попросил дочь удостоить такой чести племянницу хозяина судовой верфи — жизнерадостную блондинку, безумно влюбленную в главу ночных. Валия, которая симпатизировала той девушке, обреченной вздыхать по вампиру (не то чтобы Дайлен был против, но одно дело спать с замужней дамой и наставлять рога ее мужу, а другое — развлекаться с незамужней и оскорблять ее отца), согласилась.

Музыканты сыграли вступление, импровизированная корона из цветов оказалась на голове светловолосой красавицы, шествие двинулось по главной улице… А утром растерзанный труп девушки обнаружился на свалке.

Валия лично отыскала убийцу и притащила к отцу. Мишас ничего не отрицал и не сожалел. Он посмотрел насмешливо и произнес:

— Я представлял на ее месте другую Принцессу.

Для каждого ночного женщины Семьи священны. Им позволяется намного больше, чем обычным членам рода. На иерархической ступени они стоят сразу же за главой. А учитывая, что в Семье осталось всего две девушки, Мишаса изгнали единогласно. Ему запретили под страхом смерти появляться в Мелосе. Его имя «забыли», называя недостойного просто изгоем.

Он исчез на долгие годы, бросив на прощанье:

— Этот город станет моим, а вы будете лежать уродливыми куклами, даже после смерти не зная покоя.

Особенно Мишас ненавидел Валию. Возможно, потому, что только она легко противостояла его бешеному напору, перед которым отступали мужчины. Среди ночных физическая сила распределялась примерно одинаково, и лишь мастерство определяло победителя, а Принцесса Ночи была лучшей, это признавали все. И она могла бестрепетно нарушить закон, соблюдаемый остальными членами Семьи.

Эту историю я изложила Лану на одном дыхании, а в ответ получила удивленное:

— И что здесь нового?

— Как что? А изгой?..

Беловолосый вампир скривил губы в усмешке:

— Об изгое знают все, кто должен знать, а если глупышка Малоя полагает, будто открыла страшную семейную драму, то это ваши с ней проблемы. Понимаешь, о чем я, милашка? Она не боится крови, так что советую держаться рядом со мной или, в худшем случае, с Гентом.

— Он-то чем поможет? — вырвалось у меня.

Лан посмотрел жалостливо, как на непроходимую дуру.

— Сама спроси у него. Удивлюсь, если он что-то ответит. Только на правду не рассчитывай.

— Почему?

— Таким, как ты, такие, как он, правды не рассказывают.

— Таким, как я?..

— Верящим, что знают, как лучше. Помощницам по призванию. Ведьмам, одним словом.

— Такие, как он?..

— Те, кто привык ответственность за свои решения ни с кем не разделять, и не нагружать никого своими неприятностями. Сильные духом, понимаешь?

Впервые в жизни мне захотелось возразить и сказать, что наша семья отнюдь не пытается указывать другим, как им следует жить, и уж точно среди наших клиентов были те, у кого силы духа побольше, чем гартонец способен вообразить, однако… Лан говорил правду. Потому-то ведьм и не любят. Плевать, что приходят к нам за помощью, перекладывают на наши плечи собственные проблемы… Решение остается за ведьмой, даже если она просто отказывается помогать.

Но я никогда не считала, будто знаю, как лучше поступить!

— Значит, ты уверен, что изгой здесь ни при чем? — последний вопрос, так как беловолосый не-людь нетерпеливо посматривал на дверь, собираясь уходить. Интересно, куда он спешил, если солнце едва показалось на горизонте?

— Я лично отрубил ему голову на следующий день после изгнания, когда протекция Семьи перестала охранять этого монстра.

— Правда? И с тех пор не было новых инициаций, верно? — мой вкрадчивый голос заставил Лана отойти от выхода.

— Не было. А у тебя есть причины предполагать обратное?