Жёны Шанго

Над Городом Всех Святых сходились тяжёлые тучи. Гроза шла с моря, в небе уже погромыхивало, и загустевший воздух можно было, казалось, резать ножом. Откуда-то несло дымом, и начальник полицейского участка в Барракинье уже несколько раз с подозрением поглядывал на свою сигарету, тлеющую в обломке кокосовой скорлупы. Страшно хотелось пить, но тёплая вода в пластиковой бутылке вызывала отвращение. До конца рабочего дня оставалось ещё часа два, и майор справедливо полагал, что уйти домой до грозы ему не удастся. От духоты ломило виски. До смерти хотелось запереться в кабинете изнутри, опустить сломанные жалюзи, положить ноги на стол и уснуть.

Над участком с треском разорвались две молнии подряд, осветив стену кабинета неровной вспышкой. Ещё сильней запахло гарью – и почему-то бензином. Обернувшись к окну, майор с изумлением заметил плывущие по внутреннему двору участка клубы дыма.

– Жоэл! Что там горит? Это у нас?

Никто ему не ответил. Майор шагнул к двери, открыл её. Тёмный коридор участка был пуст. На крыльце, однако, наблюдалась какая-то суета, сопровождавшаяся энергичной бранью. Начальник участка, выругавшись, торопливо зашагал туда.

Угол здания полиции весело полыхал, охваченный языками пламени. Брошенная канистра из-под бензина валялась тут же. Огонь уже охватил сухие стебли погибшей бугенвиллеи и разбежался по ним, мгновенно добравшись до самой крыши. На это зрелище завороженно смотрели полдесятка полицейских.

– Дьявол! – выругался майор. – Что вы стоите, болваны? Пожарным позвонили? Кто-нибудь видел, кто это сделал?! Жоэл, Саринья, тащите шланг! Воды сюда, живо!

В это время сизая туча разразилась таким ударом грома, что затряслись деревья. Налетевший вихрь понёс на стену сухие сучки и листья, раздул огонь, взметнул его вверх по штукатурке, – и огромная, ветвистая молния озарила двор. В грохоте отчётливо послышался смех, и один из полицейских чуть слышно пробормотал:

– Шанго, повелитель молний, као кабьесиле…

Начальник полиции медленно повернулся к «сыну Шанго» и тихо, но яростно произнёс несколько крепких слов. После этого как-то сразу все опомнились, и во дворе участка поднялась страшная суматоха. Кто-то тащил рваный брезентовый шланг, кто-то, надсаживаясь, откручивал проржавевший ещё при Жетулиу Варгасе[73] вентиль, кто-то, чертыхаясь, сбивал пламя старым чехлом… Через три минуты стало известно, что пожарная машина застряла на улице Васко да Гама, потому что чей-то трижды проклятый грузовик перегородил всё движение, и пока они там доберутся по переулкам… Суета утроилась. Шланг, разумеется, не замедлил порваться. С заднего двора тащили вёдра. Из-за ограды на всё это безобразие с восторгом таращилась толпа зевак. В небе, усиливаясь, грохотали громовые раскаты.

Дверь опустевшего участка стояла нараспашку, и в неё спокойно, не прячась, вошёл Эшу. Сунув руки в карманы драных джинсов, он прошествовал по коридору, в котором не было ни души, свернул в открытый кабинет начальника, ухмыльнулся, увидев забытую на столе кобуру с пистолетом, но трогать оружие не стал. Вместо этого внимание его привлёк массивный сейф, покрытый облезшей по углам зелёной краской. Встав напротив этого монстра, Эшу улыбнулся ему как родному – и внутри сейфа что-то чуть слышно щёлкнуло. Тяжёлая дверь медленно приоткрылась. Эшу заглянул внутрь, вытащил огромную стопку картонных папок, бухнул их на стол, взял в руки одну, другую, поморщился – и добыл из кармана зажигалку. Вскоре на письменном столе трещал костёр из служебных документов. Эшу тем временем деловито рылся в сейфе. Наконец, с довольным возгласом вынырнул наружу. В руках у него был увесистый пластиковый пакет с белым порошком.

– Этот из дома мамы. А тот, что был на кармане?..

На этот раз поиски заняли несколько минут. Из сейфа летели бумаги, пустые бутылки, пластиковые и картонные папки, чертыхания и приглушённые проклятия. Наконец, стряхивая с головы пыль и кашляя от заполнившего кабинет дыма, Эшу бросил в огонь крошечный пакетик героина и расхохотался так, что пламя забилось:

– Вот и всё! Као кабьесиле, Шанго!

И, словно отозвавшись на этот призыв, всё здание полиции затряслось. На пол посыпались тлеющие бумаги, со шкафа, шелестя, поползли папки с делами… Эшу на миг замер – а затем с чувством выругался:

– Дьявол! Просил же без меня не начинать! Разве это брат? Это сукин сын! – и опрометью вылетел из кабинета.