Жёны Шанго

Даниэл осторожно заглянул внутрь. Внутри кто-то негромко напевал. Даниэл сразу же узнал голос, подавил изумление и с улыбкой шагнул в квартиру. Вспомнив о чёрном проходимце внизу, аккуратно запер за собой дверь. И лишь тогда прошёл в комнату.

Эва, стоящая у кровати, повернулась ему навстречу – и Даниэл вдруг задохнулся. Никогда ещё любовница не казалась ему такой прекрасной. Её вьющиеся волосы были собраны в небрежный хвост на макушке, лицо из-за этого слегка осунулось, повзрослело, чётче обозначились скулы. В чёрных глазах блестело что-то незнакомое, зазывное, почти презрительное. Полуоткрытые, как тропический цветок, губы выбили жар на спине парня. Странный, влажный и свежий запах неизвестных цветов заполнил собой, казалось, всю огромную комнату. Даниэл испытал непреодолимое желание опрокинуть Эву на постель. «Что за новые духи у неё? Что это с ней такое?..»

– Эвинья! Боже мой, наконец-то! – с трудом сумел он заговорить. – Я боялся, что ты и на экзамены не вернёшься! Почему ты не позвонила? Я бы встретил тебя в аэропорту! Как дела в Баие? Всех духов кандомбле призвала к порядку, надеюсь? Я так скучал, а ты мне даже не позвонила ни разу, как же так можно? А… чем это ты занята?

– Собираю вещи, – спокойно сказала Эва. Сердце её колотилось как бешеное. Она рассчитывала уйти тихо, без скандала. Но теперь о незаметном исчезновении не могло быть и речи.

– Даниэл, я ухожу.

– Но… куда? Что случилось, девочка моя? – Даниэл нахмурился. – Ты на что-то обиделась? Но как я мог тебя обидеть, если ты была у себя в Баие, а я – здесь? Мы, конечно, поссорились, когда ты уезжала… Но, знаешь ли, ты сама была виновата! У меня после твоего броска чуть спина не отвалилась! Я даже собирался к врачу! Давай-давай, положи на место книги, поговорим спокойно… Объясни же, в конце концов! Я имею право знать! У нас с тобой всё было чудесно, я люблю тебя и не хочу, чтобы… Подожди! Может, у тебя что-то случилось? Может быть, я могу помочь?

Эва смотрела на красивое, искренне озабоченное лицо человека, с которым жила почти год, – и не верила собственным ушам. В глубине души закопошилась отчаянная надежда на то, что, возможно, всё это какая-то дурацкая ошибка… Что Даниэл не мог, просто не мог… Никакого обвинительного текста у Эвы заготовлено не было, и поэтому она молча выложила на стол каталог «Сарайва» с закладкой в нужном месте.

Ей даже не пришлось раскрывать каталог: по лицу Даниэла стало очевидным всё.

– Эва, но это же… Послушай, любовь моя! Я сейчас всё тебе объясню! Ты не права, обвиняя меня… и не нужно так смотреть! Я хотел только сделать лучше для тебя, между прочим!

– Для меня? – почти беспомощно переспросила Эва. – Даниэл! Ты хотел сделать лучше ДЛЯ МЕНЯ, отправив МОИ рисунки в «Сарайва» и издав их под СВОИМ именем? Там написано, что у тебя контракт с издательством! На иллюстрации к «Капитану Насименту»!

– Но, Эвинья… Я же… Я же не знал, что им так это всё понравится! Даже предположить не мог! Я рассчитывал просто пошутить! Согласись, что рисовать ты не особенно умеешь, и тебе ещё учиться и учиться… – Голос Даниэла обрёл прежние покровительственные нотки. Эве показалось, что она сходит с ума.

– Я – не умея рисовать – выиграла грант «Сарайва» и тендер по «Капитану Насименту»?.. И пять тысяч долларов?!.

– Но послушай, это ведь я устроил для тебя, девочка моя! Хотел сделать тебе сюрприз, а ты вообразила себе бог весть что! И отчего все посредственности всегда так обидчивы?

– Ты воспользовался рисунками этой посредственности, чтобы заработать денег и сделать себе имя! – перебила его Эва. – И если бы мой брат не показал мне каталог…

– Твой брат?! – презрительно скривился Даниэл. Он уже понимал, что проиграл, но выйти из сражения стоило с честью. – Который же из них? Тот, что занимается пляжной капоэйрой? Или бандит из фавел? Или майор полиции? Девочка моя, я всегда ценил твою фантазию, но это уж ни в какие…

– Огун в звании полковника ВОРЕ, – поправила Эва. – И ничего не смыслит в живописи. Но имя Ошумарэ де Айока тебе что-то говорит?

– Де Айока?.. Твой брат?! – Даниэл издевательски поднял брови. – Перестань… Этого не может быть! У тебя же другая фамилия!

– Я бы вас познакомила… но, боюсь, сейчас уже незачем. – Комок тошноты провалился, и Эва почувствовала невыразимое облегчение. Теперь она видела, что никакой ошибки не было: Даниэл действительно сделал это…

– Ты послал мои рисунки в «Сарайва», выдав их за свои. Ты – который целый год говорил мне, что я ничего не стою как художник! Что мои картины и иллюстрации – это бездарный китч!

– Послушай, Эвинья, я никогда такого не говорил…

– Весь университет это слышал: ты не стеснялся. А ведь я верила тебе! И в самом деле считала, что… Я думала, что ты любишь меня. И хочешь мне добра. Что ж… Все мы ошибаемся. – Эва вздохнула, удивляясь: почему она не чувствует сейчас ничего, кроме усталости? Разве она не любила Даниэла? Разве они не прожили вместе целый год? Почему же ей сейчас хочется просто поскорей уйти?