Жить вопреки (СИ)

Они, воя и плача, проклиная своего врага, тот день, когда они перешли этому чудовищу дорогу, и вождя, моля богов о снисхождении и вечной жизни, быстрым и отточенным движением убивали своих сыновей или дочерей, вырывающихся, в ужасе отползающих от родительниц и все так же не находящих спасенья.

Люди сражались с драконами столько веков, столько поколений были уверены, что способны устоять, не понимая того простого факта, что их просто грабили, только обворовывали, оставляли голодать.

И вот теперь их истребляли.

Целенаправленно, безжалостно. И неумолимо.

Люди наконец осознавали, насколько сильны были их враги, насколько были милосердны к ним, простым селянам.

Она не знала, откуда к ней приходили эти знания. Они просто были.

Как и боль.

И страдание.

И отчаяние.

И мрачное удовлетворение того, кто все это устроил.

На лице молодого парня застыло насмешливое и злое выражение. Он смеялся, слыша крики людей, но не весело — горько и даже печально.

Он кривил губы, смотря на мучения людей и не предпринимал ни единой попытки прекратить этот ад.

Какая-то воительница с татуировками на лице и секирой в руках бросилась на этого парня, желая убить его, чтобы если не остановить этот кошмар, так хоть не оставить его зачинателя безнаказанным.

Тот легко и грациозно увернулся от яростного удара, он что-то кричал белокурой красавице, но слов опять было не разобрать.

Все его существо источало такую яростную ненависть, что становилось поистине страшно — ну не могли люди так полностью погружаться во тьму этого злого чувства, не могли так выгорать дотла, что от души оставался лишь жирный, черный пепел да зола…

Но этого человека кто-то сломал.

Кто-то заставил его стать таким — жестоким, горящим ненавистью, живущим одной только жаждой мести, сделавшим ее своей целью, своей недостижимой мечтой. Своим смыслом.

Ослепленная гневом, воительница не видела опасности, бесстрашно кидаясь на своего врага.

Она тоже что-то гневно кричала, она явно знала своего противника лично. Слишком хорошо знала.

И он ее тоже знал.

Она упустила момент, когда меч парня, матово-черный, как чешуя его Крылатого Змея, легко прочертил почти прямую линию от правого плеча девушки до середины ее живота.

Воительница, удивлённая и растерянная, ещё не осознавшая случившегося, выронила секиру.

Она крупно содрогнулась и вдруг громко, хрипло закричала, смотря на собственную рану.

Изо рта у нее потекла струйка крови, она же пропитала все одеяние стремительно побледневшей и даже как-то посеревшей девушки.

Воительница упала, глаза ее, удивленные и испуганные, стеклянно смотрели в такое мирное, ясное небо.

Вокруг слышались крики, плач и молитвы.

Парень скривился и плюнул на труп своей противницы, всем своим видом выказывая презрение к павшей воительнице.

И обернулся.

Глаза у него были пепельно-серые, а лицо — знакомое-знакомое, только повзрослевшее лет на пять.

Он все так же беззвучно что-то сказал и как-то грустно усмехнулся, чуть покачал головой. И перестал казаться опасным.

Он сделал несколько шагов в сторону обрыва, которым оканчивалась скала, на которой доселе он стоял. Парень, остановившись на самом краю, балансирующий между безопасной твердью и бездной и широко улыбнувшись, глядя ей в глаза, сделал ещё один шаг.

Ощущение пустоты вокруг и свистящего ветра, неконтролируемого падения охватило ее.

В миг, когда она должна была разбиться об острые камни берега, она открыла глаза.

Ее вновь держал за руку брат, смотря так печально и так виновато.

Она лишь на манер того парня поджала губы.

***

К вечеру следующего дня Аран и Айва успели пролететь лес, увиденный юношей. Они двигались вдоль той самой реки, что вилась по равнине. Вдалеке виднелись зеркала озёр, в которых отражались облака.

Полёт над ма-те-ри-ком, как его назвала Айва, отличался от полёта над морем. Возможность приземлиться появлялась намного чаще, но и драконов здесь, из-за обилия людей, было намного меньше, а потому и относительная безопасность путешествия улетучилась, как утренний туман под лучами солнца.

Иногда попадались деревушки с домами незнакомого вида. И об этом удавалось судить только по едва различимой с такой высоты форме крыш.

От деревень отходили вытоптанные дороги, их окружали распаханные поля на месте вырубленного леса, из которого и были построены дома. Все поселения располагались вдоль реки, которая и для людей, и для драконов здесь была главным ориентиром.

По этой самой реке иногда проплывали корабли незнакомого вида. А иногда очень даже знакомого, с почти родными гербами на парусах. Те торговцы, что часто посещали Олух.

Он часто у этих самых торговцев выкупал книги — между прочим, одна книга стоила у них дороже двух хороших мечей! — и изучал по ним разные науки и даже языки! И учился произношению этих языков у тех же торговцев. Они вообще были людьми образованными, ведь чтобы вести дела с разными народами их надо, как минимум, понимать, а для этого надо знать несколько языков или иметь специального человека в команде.