Житие маррана

Себя Франсиско называет так: «Эли Назорей, иудей, сын Диего Нуньеса да Сильвы, врач, хирург, заточенный в тюрьме инквизиции Лимы» — и, обращаясь к единоверцам, пишет: «Благодать вам и мир от Бога Израиля, сотворившего небо и землю». Он говорит, что еще в юности узнал от отца о Законе, полученном Моисеем от Господа, но, опасаясь гонений, скрывал свою веру. «Признаю, что в этом, как и во многом другом, я согрешил, ибо только Бога надо бояться и искать Его правды без страха перед людьми». Франсиско рассказывает, как изучал Священное Писание, как выучил наизусть некоторые книги Пророков, все Псалмы без исключения, Притчи Соломона, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, и большую часть Пятикнижия, а сидя «во рву со львами», сочинил много молитв по-испански и на латыни.

Да, узник знает, какая судьба его ждет, но не отречется: «С той самой минуты, как меня схватили, я верен своему решению беззаветно противостоять врагам Закона, пока не буду возведен на алтарь огненный. Здесь всякого, кто открыто исповедует веру Израиля, сжигают, а имущество его отбирают, не имея жалости даже к детям казненного, но оставляя их на вечное поругание. Отречение не спасает несчастного, ибо скитается он нищим и поверх одежды носит какое-то время, а то и до самой смерти стыдный нараменник под названием санбенито, и клеймо позора лежит на потомках его из рода в род».

Далее пленник рассказывает, что находится в заточении уже шесть лет. За это время ни один из многочисленных диспутов не дал результата. «Пахал я землю каменистую, которая никогда ничего не родит. Привел более двухсот аргументов своим гонителям, но, несмотря на все мои старания, так и не получил должного ответа. И, видимо, уже не получу».

Предвидя неизбежную гибель, Франсиско обращается к единоверцам с проникновенными словами: «Молитесь за меня Господу, возлюбленные братья, чтобы Он дал мне силы перенести лютую казнь. Смерть моя близка, и только на Всевышнего я могу уповать. Да дарует Он мне жизнь вечную, а нашему многострадальному народу спасение».

Тем не менее послание узника дышит любовью к жизни: «А вы живите, дорогие братья», — говорит он и напоминает, что соблюдающие Завет не должны терять надежды на избавление даже тогда, когда зло и кривда торжествуют. «Слушайтесь гласа Его. чтобы Творец дал нам вернуться в землю, которой владели наши отцы, облагодетельствовал и размножил нас, как написано в тридцатой главе Второзакония». Франсиско просит единоверцев поддерживать друг друга («Освобождайте ведомых на казнь»), хранить традиции знания («Наставляйте тех, кто ступил на путь погибели и разрушения») и традиции любви («Будьте великодушны и справедливы, помогайте бедным и любите всем сердцем Господа»).

Франсиско аккуратно складывает исписанные листки и сначала передает рассыльным одну копию. Когда тюремная почта сообщит, что послание получено, он передаст следующую, потом еще. Хоть одно письмо да покинет стены узилища, пересечет океан, и тогда люди узнают о его страстном пути и смерти. Жертва не будет напрасной, но вольется в череду трагических и непостижимых деяний праведников мира сего[95].

132

Инквизиторы совещаются и приходят к общему мнению: пора устраивать аутодафе. Приговоренных достаточно, так зачем держать их в тюрьме и тратить деньги на прокорм? К тому же аутодафе — событие поучительное и полезное: грешники получают заслуженное наказание и возможность пожалеть о совершенных злодеяниях, а власти, как светские, так и церковные, лишний раз убеждаются, что инквизиция не дремлет, неустанно трудится и если уж карает, то по всей строгости.

С другой стороны, аутодафе — затея дорогостоящая, а денег в казне инквизиции едва хватает на жалованье и текущие расходы. От имущества, конфискованного у обвиняемых, проку немного. Видимо, и тут не без козней лукавого: вместо того чтобы искушать людей состоятельных, с которых борцам за истинную веру было бы что взять, он заманивает в сети сплошную голь — жалких монахов-греховодников, негритянок и мулаток, промышляющих ворожбой, аскетичных лютеран да еврейских лекаришек. Занялся бы лучше богатыми торговцами и землевладельцами, чьи карманы набиты золотом.

На грядущем аутодафе перед честным народом предстанет немало осужденных, которые отделались сравнительно легкими приговорами: публичная порка, несколько лет на галерах, перевоспитание в монастырях, ношение санбенито, ссылка. Судьи, конечно, помалкивают, но про себя думают, что это все мелочи, ничего существенного — так, отшлепали и отпустили. По-настоящему потрясти толпу может только запах горелого мяса. В ярком пламени плавятся доспехи зла. Корчи одной-единственной твари помогают наставить на путь истинный все вице-королевство.