Житие маррана

Франсиско отодвигает железный засов. Едва дверь приоткрывается, в дом вламываются незваные гости, думая, что хозяин испугается и попробует вновь запереться. Но Франсиско невозмутимо ждет. Солдатам приходится умерить пыл: золотистый свет фонаря выхватывает из темноты высокую фигуру статного мужчины, исчерна-синие тени ложатся на спокойное лицо, на широкие плечи. Стражники в растерянности замирают, кажется, забыв, зачем явились.

— Вы Франсиско Мальдонадо да Сильва?

— Да.

— Я Хуан Минайя, старший альгвасил инквизиции. — Он тычет лампой Франсиско в нос, словно хочет подпалить его. — Назовите свое полное имя!

Ослепленный Франсиско удивленно спрашивает:

— Зачем? Вы же сами только что его назвали.

— Назовите свое полное имя! — рявкает альгвасил, преисполненный служебного рвения.

— Я Франсиско Мальдонадо да Сильва.

Хуан Минайя, удовлетворившись ответом, медленно опускает лампу, по стенам скользят зловещие блики.

— Именем святой инквизиции, вы арестованы! — напыщенно произносит он.

Солдаты хватают Франсиско за руки и крепко держат, ведь обычно их жертвы пытаются сопротивляться.

Но Франсиско и не думает бежать. Странное дело: в этот роковой момент перед мысленным взором почему-то встает Ибатин времен его детства. Он слышит, как звенит река Техар, видит часовню святых покровителей города[11], вспоминает шумную площадь, заснеженные вершины гор и пышную растительность на склонах, каретную мануфактуру и апельсиновые деревья, посаженные отцом. А также полки, уставленные книгами.

4

В обширной провинции Тукуман считалось похвальным копить богатства и приумножать собственность: закабаленных индейцев, чернокожих рабов, мулов, свиней, крупный рогатый скот, пашни и прочие земельные угодья. Не говоря уже о всевозможных предметах роскоши, таких как столовое серебро, мебель, дорогие ткани, золотые украшения и всякие изысканные вещицы, привезенные из Европы. Но собирать книги никому и в голову не приходило. Задешево их не купишь и первому встречному не продашь; к тому же в книгах могли содержаться опасные мысли. Мул или, например, стул никогда не навлекут на человека беды, а вот мысли — запросто.

Однако у дона Диего имелась мечта, которую большинство людей сочли бы сумасбродной, — собрать настоящую библиотеку. Вместо того чтобы приобретать что-нибудь полезное, он тратил сбережения на сомнительные фолианты. Одни он привез из родного Лиссабона, другие же купил в Потоси. Ученые Лимы или Мадрида, городов, которые славились своими университетами, пришли бы от подобной коллекции в восторг, но в заштатном Ибатине ничего, кроме подозрений, вызвать она не могла.

Книги стояли рядами на массивных полках в комнатке, служившей дону Диего кабинетом. Там же хранились укладка с хирургическими инструментами и особо дорогие его сердцу предметы. Никто не смел входить туда без разрешения. Слугам были даны на сей счет особые распоряжения, и чуткая Альдонса следила, чтобы волю супруга не нарушали.

Франсиско обожал пробираться в это святилище, когда отец удалялся туда, чтобы читать или делать записи. Мальчик завороженно наблюдал и повторял за ним все действия: доставал с полки том, прижимал, точно драгоценную ношу, к груди, осторожно клал на стол, раскрывал твердую обложку и переворачивал страницы, покрытые непонятными значками. Впрочем, иногда в этом море букв попадались цветные заставки, а то и картинки.